class="p1">— Именно, — я снова усмехнулся. — Ты же умная девочка, сама понимаешь.

— Ты говорил, что не будешь так меня называть.

— Только когда ты будешь вести себя по-взрослому. А сейчас ты вредничаешь, — я сел на резной стул, стоящий у стены. — Поверь, даже в тылу ты сможешь найти, чем заняться. Иногда даже будет хватать одного твоего слова, чтобы сдвинуть какое-нибудь дело с мёртвой точки. А я буду здесь, мне некогда отвлекаться.

Она сняла шапку и аккуратно расправила мех. А потом поправила волосы. Молчала, но не потому, что обиделась, только делала вид.

— Поняла, — наконец сказала она. — Ты умеешь быть убедительным.

— Приходится. В конце концов, ведь я…

Резко выключился свет. Так бывает в последние дни, это не из-за обстрелов. Но сразу стало темно, как на улице.

— Где фонарик? — спросила она сдавленным голосом. — Ненавижу, когда так бывает. Ненавижу эту темноту!

— Ну же, — я поднялся и шагнул к ней. — Я рядом. Дай руку.

Она так ей взмахнула, что едва не попала мне в глаз. Я её мягко поймал и сжал между ладоней. Рука сильно дрожала.

— Что же ты так боишься, — сказал я спокойным голосом, наклонив голову, чтобы прошептать ей на ухо, и обнял. — Ты в безопасности. Я же рядом.

Испуганное дыхание очень быстро утихло.

— Поеду, — произнесла Катерина, дыша мне в ухо. — Раз ты так говоришь. Устрою я им в этом тылу, чтобы не расслаблялись.

— Вот теперь говоришь дело. Давай, ты же любишь приказывать, я тебя знаю.

Мы рассмеялись. Я провёл рукой по её гладкой шубе.

Свет включился, но мы так и стояли. Я чуть отодвинулся, чтобы посмотреть ей в глаза. Мне всегда нравились у женщин голубые глаза или зелёные. А у неё серые, как камень, но всё равно было сложно оторваться от них. А она смотрела в мои.

Потом притянул ей к себе и поцеловал. В губы. Не так, как тогда, когда сбегали от преследователей и маскировались. Иначе, по-настоящему.

Она приоткрыла рот и прильнула ко мне сильнее. И тут я уже завёлся.

— Ненавижу зиму, — шепнул я, хотя дыхание сбивалось. — Пока всё это снимешь.

Она засмеялась и начала расстёгивать пуговицы. Я стянул с неё шубу, парадный мундир, амулет, на который сверху набросил её белую сорочку. Сообразил, что сам до сих пор стою в грубой зимней куртке, и быстро сбросил её с себя. Следом на пол полетел мой мундир, а рубашку я вообще снял через голову.

А это ещё что такое? В моё время у женщин был тугой корсет, который нужно было расшнуровывать. Но это что-то новенькое, скрывает только грудь, но оставляет открытым живот.

Снова притянул её горячее тело к себе, да Катерина и сама прижалась ко мне. Провёл рукой по гладкой коже её спины и нащупал замочек этого незнакомого мне предмета одежды. Но он не поддавался.

— Как это снимается? — со смехом спросил я.

— Сейчас! — и она тут же показала, как легко и просто это расстегнуть.

Теперь, когда верх её тела ничего не скрывало, она замерла. Я с трудом поднял взгляд и посмотрел поверх её плеча. Койка императрицы. Никогда не думал, что окажусь в ней.

— Пошли, — шепнул я.

— Это приказ, мой генерал? — она снова меня поцеловала, чуть закусив губу.

— Да! И не обсуждается.

Я лежал на спине, подложив под голову руки и глядя в потолок. Свет снова выключили, но Катерина не пугалась. Может, так влияли мои татуировки на руках, которые было видно в темноте.

Прохладная простынь приятно холодила кожу. Катерина поворочалась, ища, как лечь поудобнее, и уткнулась ко мне сбоку. Я её приобнял. Теперь снова жарко.

— Мне уезжать сейчас? — спросила Громова, дыша мне в шею.

— Через полтора часа, — ответил я, посветив фонариком на стоящие на тумбочке часы. — Полтора часа можно поспать. Это приказ.

— У тебя одни приказы, — хихикнула она. — Тогда спим. Или не выйдет?

Я посмотрел на неё и повернулся к ней.

— Думаю, что уже поспать не выйдет, императрица.

— Как скажете, генерал, — Громова обняла меня за шею.

У этого нового тела, которое стало моим, из-за молодости были преимущества и недостатки. Преимущества мы опробовали только что, занявшись сексом несколько раз подряд.

А вот недостаток — хотелось ещё.

Но как бы ни было приятно здесь находится, пора возвращаться в зимнюю стужу и продолжать менее приятные занятия.

— Пора, — сказал я.

— Буду скучать, — она только что накинула рубашку и взяла амулет в руке. Он снова ярко светился. — Ты дашь мне одно обещание?

— Какое?

— Верни мне это при нашей следующей встрече.

Громова протянула амулет со свечой. Я взял тёплый и гладкий стеклянный шар в руку.

— Может пригодиться, — сказала Катерина.

— Хорошо. Тогда обещаю, что верну.

— Уже знаю, что ты всегда держишь слово, — она улыбнулась, прикрыла глаза и вытянула губы.

— Нет, — твёрдо сказал я, решительно застёгивая штаны, едва не прищемив себе готовое к новому бою достоинство. — Иначе мы тут пробудем до утра. Ещё увидимся. Как только закончатся бои в городе, мы перейдём на север.

Громова помрачнела.

— А мы можем… нет, знаю, что нет. Знаю, что так нельзя.

— О чём ты? — спросил я.

— Хотела предложить сбежать вдвоём за море. Но нет, — она выпрямилась и повязала волосы красной лентой. — У нас будет больше шансов, если мы останемся и победим.

— Верно. В этом и смысл. А теперь прощаемся.

Всё же не удержался от ещё одного поцелуя, и только потом её выпроводил. Гвардейцы при виде нас даже не повели ухом, хотя уж они точно слышали, что происходит. Это слышала половина дворца. Но они профессионалы и выше хитрых перемигиваний.

А десяток штурмовиков останется у меня. Я же командующий, в конце концов, мне положена охрана.

Но не стрелки. Будет меньше вопросов, ведь я же помнил, что моё новое тело взяли у одного парня из Гвардии. И Нерские стрелки часто на меня косились.

Проводил Громову до машины, осмотрел её охрану и только после этого вернулся во дворец. Зевающий высокий парень ждал меня у комнаты совещаний.

Это тот парень, которого мне всучили адъютантом и пилотом. Внук маршала Дерайга.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Б…Г… Василий!

— Имя своё забыл? — я усмехнулся и посмотрел на стопку листов, которые он мне протянул. — Всё, свободен на сегодня.

Это списки к эвакуации, мне отчитывались каждые три часа. Сам вписал туда Громову. Но Анита Сантек почему-то до сих пор осталась в столице. С этим я и пошёл к Янеку.

— Лорд Варга у себя? — громко спросил я у покоев Яна на самом верхнем этаже.

Два усатых стрелка переглянулись.

— У себя, но он занят.

— Очень занят, — добавил второй.

— Ну ладно, — я удивился.

Обычно Янек велел его будить, когда прихожу я. Но дверь открылась. Вышел Ян в расстёгнутой рубашке.

— Что-то стряслось, Рома? — спросил он, почему-то краснея.

— Я хотел узнать, — я показал листы. — Почему Аниту Сантек до сих пор не увезли на север. Написано, что это твоё указание, что… — я посмотрел на него внимательнее. — А, всё, вопросов нет.

Красное вспотевшее лицо, помада на воротнике рубашке и характерный мелкий синяк на шее сказали мне больше, чем он хотел.

— Она поедет завтра, — торопливо сказал Ян, и прикрыл дверь.

— Завтра так завтра. Тогда завтра и увидимся, — я убрал бумаги. — Отдыхай.

* * *

Я умею ждать и могу ждать долго. Как тогда, когда мы все ждали смерти старого императора.

Всё было готово к началу схватки. Город сейчас — это смертельная ловушка для врага. В конечном итоге они его возьмут, но на наших условиях.

Врагу достанутся руины, за которые он заплатит большой кровью. А что они хотели? Месть никогда не даётся легко.

Каждый день слышалась стрельба. Иногда шагоходы палили друг по другу на предельной дистанции. Враг собирал панцирники, готовясь атаковать с одной стороны.

А река уже покрыта настолько толстым льдом, что без труда выдержит пехоту.

Я думал, что они нападут ещё позавчера. Или вчера. Но наступило сегодня, а они ждали.

Уже утро, хотя так же темно как ночью. Мы собрались на кухне дворца, потому что из столовой вывезли всё ценное, даже мебель. На завтрак у нас старый хлеб, сухари и зажаренный хлеб. И куриные яйца, сваренные вкрутую. Пока город готовится к осаде, еда простая.

Завтракали втроём, Я, Марк и Ян.

Ждали, даже не хотелось говорить, вроде обсудили уже всё в этой нервной обстановке. Ян что-то черкал