Ему очень хотелось подняться к ней в квартиру на последнем этаже. Посидеть у нее в гостиной. Ощутить тот покой, что исходил от нее. Рассказать ей что-нибудь, он еще не знал, что именно. «Некоторые люди умеют слушать, — подумал он, — а другим только дай потрепаться. Вот она из тех, что слушает».

— Если бы я только мог, — сказал он.

Ее глаза распахнулись еще шире.

— Извините, я не хотела…

Он положил ладонь на ее руку. Не стал ничего объяснять. Ни слова об уроке верховой езды у Марлен или о том, что он обещал сварить рис.

— Тебе не за что извиняться, Мириам. — Он в первый раз назвал ее по имени. — В другой раз я с удовольствием выпью с тобой чашечку кофе. Если ты не передумаешь.

Выйдя из машины, она оглянулась.

— Не передумаю, — сказала она с улыбкой и захлопнула дверцу.

По четвергам Аксель никогда не назначал приема на послеобеденное время. Без четверти час, как только последний из утренних пациентов покинул кабинет. Аксель переоделся в спортивный костюм, хранившийся у него в одежном шкафчике, и выкатил из чуланчика в подвале велосипед, вымытый до блеска после предыдущей прогулки. Обычно он ехал на велосипеде до озера Согнс-ванн, а оттуда дальше в лесопарк, но в этот раз он проехал часть пути на метро по Фрогнер-сетерской ветке.

Когда он добрался до Нурмаркской часовни, небо заволокло тучами. На скамеечке у стены устроилась пожилая пара с термосом и бутербродами. Оба были одеты в видавшие виды куртки с капюшоном, а на мужчине была еще и лыжная шапочка с козырьком. Аксель поздоровался и выслушал шквал комментариев: о погоде, о тишине в лесу, о том, как важно следить за здоровьем. На предложение выпить кофе с шоколадными вафлями он ответил вежливым отказом, но все же остановился немножко поболтать с ними. Старики вселяли в него уверенность, что времени у него сколько угодно. Мужчина поставил на скамейку крышку от термоса, из которой пил, и положил ладонь на руку жены. У нее были ясные серые глаза, и, когда она смеялась, будто ручеек журчал. И он с Бией будет так сидеть лет через тридцать, попробовал он представить себе, но у него не получилось.

Он уселся в седло и посмотрел на север. Тучи сгустились. Вообще-то, он собирался доехать до горки Хикют[4], но от дождя его костюм не мог защитить. По склону вверх проехал еще велосипедист. Он был в темных очках; он кивнул Акселю, проносясь мимо. Он был моложе Гленне лет на десять, одет в блестящие велосипедные шорты и облегающую футболку. Аксель чуть было не соблазнился рвануть за ним и помериться силами, но отказался от этой затеи.

Возле озерца Бланк-ванн ему пришла в голову другая идея; он оттащил велосипед в сторону от дороги, запер его, а сам по узенькой тропинке побежал трусцой вглубь леса. С такой скоростью, чтобы можно было любоваться лесными видами. «Послушай Скамандра, поет он!» — восклицала обычно Марлен, когда в лесу им попадался ручеек. Это он рассказал ей о греческом речном божестве, а дочка помнила все, что ей говорили. Он остановился у маленького горного озерца. Как-то летом, много лет тому назад, он привел сюда Бию.

Это было еще до рождения Марлен. Они искупались, потом он опрокинул ее прямо в вереск. Она ныла, что веточки колются, но он постарался сделать так, чтобы она быстро забыла про это. Потом она называла его Паном и в шутку сетовала на то, как опасно ходить с ним в лес. Менее чем через год родилась Марлен, и Бия потом уверяла, что именно в вереске была зачата ее жизнь.

Он стянул спортивный костюм и бросился в воду. Убедил себя, что в воде тепло, с учетом времени года. Он нырнул и проплыл под водой, насколько хватило дыхания. Они с Бреде всегда соревновались в том, кто дальше проплывет под водой. Он однажды продержался почти три минуты. Эго было на пляже Уксвал-странна. Но Бреде пробыл под водой еще дольше — четыре минуты. Только тогда Аксель испугался, стал кричать и размахивать руками. Прибежали какие-то взрослые люди. Они нашли Бреде под самой кромкой причала, вытащили его, откачали, вдохнули в него жизнь. Он потом ничего не помнил. «Только все куда-то пропало», — сказал он. И тем летом не раз его взгляд становился каким-то рассеянным; это могло продолжаться несколько секунд, он не реагировал ни на что, ничего не слышал. Потом он внезапно с недоумением встряхивал головой и выглядел испуганным. Нужно было, наверное, разобраться, что с ним происходит, но никто этим не поинтересовался. Именно тем летом случилась беда с Балдером и Бреде отослали.

Аксель вытерся курткой от спортивного костюма, быстро оделся и побежал дальше, чтобы согреться. Он обнаружил едва заметную тропинку, уводящую в сторону от дорожки, за кусты. Следы сапог на влажной земле, уходившие за деревья. Следы терялись возле замшелого каменистого склона. Он вскарабкался наверх, спрыгнул с другой стороны. Чуть не упал на кучку веток. Из-под веток проглядывал черный пластик. Отверстие, которое, похоже, вело внутрь, было завалено камнем. Он отодвинул камень в сторону, откинул пластик и заглянул внутрь. Сквозь еловые лапы, служившие крышей шалаша метра два длиной, просачивался свет. На картонной коробке, в которой когда-то лежали бананы, стояли парафиновая лампа и две стеариновые свечи, оплывшие настолько, что сплющились в твердые лепешки. Рядом с коробкой он разглядел пластиковый пакет и несколько пустых бутылок. Он не справился с искушением, заполз внутрь. В пакете был хлеб, уже зачерствелый, но не заплесневевший. Из бутылок несло дешевым спиртным. В углу лежали свернутый спальный мешок и два шерстяных одеяла. Под них была засунута книжка. Пятясь к выходу, он прихватил с собой и книжку. Это была тоненькая брошюра. Он прочел название: «Дхаммапада». Если верить тексту на задней стороне обложки, сборник изречений Будды. Страницы пожелтели, покрылись пятнами. Там и сям были подчеркнуты строки, в одном месте — красной ручкой: «Те, кто не жил в гармонии с самим собой и кто не собирал истинных сокровищ жизни, позже превращаются в длинноногих старых цапель, грустно стоящих на берегу болотца».

Какое-то движение над затылком, как дуновение ветерка. Он обернулся с чувством неловкости из-за того, что вторгся в чужую жизнь — жизнь того, кто сейчас обитает здесь. Положил книжку на место, выбрался наверх и побежал дальше по дорожке что было сил, чувствуя, как тепло возвращается в тело.

Только уже сняв замок с велосипеда и покатив его вниз по склону к дороге, он обнаружил, что одна камера спустила. Он проверил клапан — с ним было все в порядке. Аксель достал насос. Пощупав камеру через несколько минут, обнаружил, что та все такая же сдутая. Неподалеку от турбазы Уллевол-сетера он увидел поднимающуюся навстречу женщину. Она энергично отталкивалась от земли палками, которые держала в обеих руках. Было что-то знакомое в ее миниатюрной фигурке и в упорстве, написанном на лице, и Аксель поздоровался, поравнявшись с ней. Она остановилась:

— А, это вы?

Гленне попытался вспомнить, откуда он ее знает.