Романия была вне себя от счастья из-за того, что родители разрешили ей забрать домой Боню. И все-таки ее тревожило: удастся ли найти собаку, не замерзла ли та, пока стоял трескучий мороз? Каждый день на обходе она спрашивала врача, когда ее выпишут.

– Скоро! – всегда одинаково отвечал он.

Для Романии это его «скоро» тянулось бесконечно долго. Девочка старалась съедать все, что ей приносили, чтобы быстрее выздороветь и выписаться из отделения.

– Сегодня мы тебя выпишем, – наконец сказал врач, – но тебе придется еще долечиваться дома, а главное – не переохлаждаться.

– Правда?! – не веря услышанному, воскликнула девочка. – Доктор, вы позвоните моему папе, чтобы он меня сегодня забрал?

– Уже.

– Что уже?

– Уже позвонил, – пояснил доктор. – Пока он доедет, я подготовлю эпикриз, а ты давай, собирай свои вещи!

Романия уже могла передвигаться с одним костылем, нога еще была закована в гипс, но это не помешало ей застелить постель и собраться. Усевшись на стул у кровати, она с нетерпением ждала приезда отца. Время тянулось ужасно долго, и Романия волновалась в предвкушении встречи со своей спасительницей.

Наконец-то пришел отец Романии с ее курткой и сапожками.

– Здравствуй, Ромашка! – улыбнулся он с порога. – Уже собралась?

– Давно собралась!

– Тогда пойдем!

– Ты один приехал?

– Да, один. Давай я тебе помогу.

– Не надо, я сама! – настойчиво произнесла девочка.

Сидя на заднем сиденье легковушки, Романия вертела головой во все стороны, ища глазами собаку.

– Папа, можешь ехать медленнее? – попросила она.

– Боишься ее не увидеть?

– Еще как боюсь! – призналась девочка.

Павел снизил скорость автомобиля. Романия смотрела на расчищенную дорогу, на обочинах которой все еще лежали холмики снега.

– Из-за них я не увижу Боню, – разволновалась Рома.

Возле того места, где она провела ночь с собакой, девочка попросила отца остановиться.

– Чего ты хочешь? В туалет?

– Нет. Хочу пройтись пешком по дороге, – объяснила Рома. – Может быть, увижу ее следы.

– Что ты надумала?! Нога в гипсе, дорога скользкая. Хочешь и вторую ногу сломать?

– Папа, пожалуйста, – тихо произнесла Романия.

– Даже не проси! Если не увидим твою Боню, значит, она нашла себе где-то приют, и нечего морочить мне голову!

– Папа, если ты не остановишься, то я на ходу выпрыгну, встречусь с Боней и никогда, слышишь, никогда не вернусь домой! Вы меня больше не увидите! – сквозь слезы прокричала дочь.

Отец тяжело вздохнул и нажал на педаль тормоза. Романия с трудом выбралась из салона и огляделась по сторонам. Вокруг – заснеженные поля, словно зима набросила на землю огромное белое покрывало; тихо, глухо, даже ветер не подает голос.

Отец подошел к дочери и сказал:

– Я тебя одну не отпущу. Будем вдвоем идти потихоньку, а я стану тебя поддерживать.

– Я не калека и сама могу ходить. У меня есть помощник – костыль. Я пойду по обочине, где не скользко, а ты поезжай потихоньку, – ответила Романия.

Хромая и опираясь на своего «помощника», девочка медленно двинулась вперед. Отцу ничего не оставалось, как сесть в машину.

Романии было больно ступать на поврежденную ногу, но она, сцепив зубы, шла и шла. Ей было не привыкать и к физической боли, и душевной. В школе она часто слышала за спиной насмешки, обидные слова: «кривенькая уточка», а то и просто «утка», «хромоножка», «кривая» или «уродка». От таких слов ее обдавало жаром, но она никогда не огрызалась, зная, что это вызовет у обидчиков желание еще больше ее дразнить. Эту свою боль она прятала глубоко в душе, как и физическую.

Девочка дошла до того места, где встретила Боню. Сейчас здесь никого не было.

– Боня! Бонечка! Боня! Это я, Романия! Ты где?! – опираясь на костыль и сложив ладони рупором, кричала она в разные стороны.

Девочку охватило отчаяние, и она уже была готова расплакаться, как вдруг услышала позади веселый лай собаки. Она повернулась и увидела Боню, мчавшуюся по дороге к ней.

– Боня! – радостно закричала Романия. – Моя хорошая! Ты меня ждала?

Подбежав к девочке, собака заливисто залаяла, виляя хвостом и улыбаясь. Рома, присев на снежный холм, обнимала собаку, целовала ее в прохладный и мокрый нос, почесывала шею и за ушками.

– Как я по тебе соскучилась! – говорила девочка. – Ты меня спасла, и я тебе пообещала, что заберу тебя. Так же было? Бонечка, не обижайся, что так долго к тебе не приходила, – я была в больнице. Вот, я еду домой и тебя заберу! Скажи, ты ждала меня?

Лицо Романии стало мокрым, после того как ее несколько раз облизала собака, и, расчувствовавшись, девочка невольно расплакалась. Ее никто не целовал, никто ей так не радовался, как эта дворняжка. Наверное, впервые в жизни Рома почувствовала, каково это – быть любимой. Конечно, родители ее тоже любили, но сдержанно, по-своему, воспитывая девочек в строгости, а ей так иногда хотелось, чтобы мама ее обняла и поцеловала хотя бы в макушку!

Романия увидела, что Боня насторожилась и подняла вверх уши.

– Это свои, свои, Боня! Это – мой папа, – спокойным голосом произнесла девочка и погладила собаку. – Его трогать нельзя!

Собака по ее интонации поняла, что мужчина, идущий к ним, не опасен, и прижалась всем телом к девочке. Отец со стороны наблюдал за этой встречей. Он видел неподдельную, искреннюю радость обеих, и ему стало неловко за то, что при первом разговоре с дочерью он отказал ей в просьбе забрать собаку домой.

«Она так счастлива, а я хотел лишить ее этого счастья, – подумал он и двинулся к дочери, которая сидела на снегу. – Надо ее забрать, а то еще простудится».

Павел подошел ближе и, с довольным видом улыбнувшись, протянул руку Романии.

– Вставай со снега, а то заболеешь, – сказал он.

На него внимательно смотрела собака.

– Боня, пойдем со мной, – сказала ей девочка, поднимаясь.

Собака, вмиг опечалившись, перевела взгляд на Рому.

– Идем, не бойся! Мы теперь всегда будем вместе!

Боня молча смотрела, как Романия с трудом забралась в машину на заднее сиденье. Собака подбежала к ней и, не желая расставаться, залаяла.

– Садись рядом со мной! – сказала ей девочка и похлопала ладонью по сиденью рядом с собой.

Собака подошла ближе и с опаской взглянула на мужчину.

– Не бойся, я никому тебя не дам в обиду, – ласково приговаривала Романия. – Ты ни разу не ездила в машине? Я это знаю, но ведь я с тобой! Иди ко мне!