— А я хотела бы полететь в космос, так как всё остальное в моей жизни уже было, — доверительно сообщила ему мать семейства. — В сорок лет, молодой человек, самый большой бич — это ежедневная скука. Особенно когда у тебя есть всё, или близко к тому… Ну вот, и вы чего-то там хотели; а что дальше?

Полицейский сделал шаг в сторону, собираясь обойти женщину сбоку.

Нозоми отреагировала раньше, чем его левая нога опустилась на землю: сдвинувшись на полшага, она полностью загородила ему вход:

— Молодой человек. Это МОЙ дом и я вас в него не приглашала. Пожалуйста, оставайтесь снаружи! Это официальное заявление собственника объекта.

— Офицер! Какой у вас алгоритм проверки в подобным случае?! — раздался из-за спины голос сына.

Нозоми скрипнула зубами: Маса то ли специально, то ли нечаянно, понизил старшего патрульного в ранге при обращении. С учётом их документальной принадлежности к одной из гуми, это был самый лучший способ превратить полицейских из нейтральных в настроенных отрицательно.

Чуть подумав, она тут же вывалила эту последнюю мысль сыну вслух. Нимало не заботясь о том, что мелькнуло на лицах полицейских и рефреном сверкнуло в их глазах.

— Это всё эмоции, — спокойно сказал сын, подходя к ней сзади вплотную. — Психика, говоря иначе. Офицеры — наверняка достойные граждане и служащие. Они будут действовать чётко в соответствии с законом и служебными инструкциями.

— А ВЫ кем будете? — неприязненно осведомилась служительница закона, обращаясь к подростку.

— Родной сын хозяйки, — проворчал Маса, протягивая вперед руку, тоже для идентификации. — Мы с матерью просто внешне не похожи, а так живём душа в душу.

Нозоми хмыкнула, наблюдая, как изменились лица патрульных после подтверждения слов ребёнка.

— Бывает же, — проворчала девица, не отрывая удивленных глаз от лица блондина. — Нам нужна Кога, Мивако. Есть такая?

— Это я вас вызывала! — бывшая секретарша появилась из тени. Она картинно держала на щеке мокрое полотенце. — Хочу оформить заявление!

— Мы можем войти? — теперь взгляды служителей закона скрестились уже на второй (младшей) жене покойного финансиста.

— Разумеется, — процедила та из-за спин светловолосого и его матери.

— Нет, — уверенно покачала головой Нозоми, продолжая загораживать проход. — Это мой дом и я вам согласия войти не давала.

— Мы всё равно войдём, — пообещала офицер, устраивая борьбу взглядом с хозяйкой дома. — В случаях, оговоренных рядом параграфов, согласия хозяина дома не требуется. Уведомляю официально.

— Правомерность вашего решения обсудим после, в суде, — согласно кивнула Асады-старшая. — Причём после того, как сейчас подерёмся, вот прямо здесь. Сообщаю дополнительно, тоже официально: я ожидаю ребёнка и только что вышла из больницы, где находилась с целью сохранения беременности. Любые ваши действия, которые могут повредить мне либо плоду… — дальше она выдала самую стандартную страшилку, дававшую понять, что её действительно лучше руками не трогать.

— Я тоже жду ребёнка, — желчно заметила Кога. — И прямо обвиняю эту женщину в нанесении мне побоев.

— Мивако. Ты совсем идиотка? — Маса и раньше был не самым большим сторонником приличий, а сейчас и вовсе отбросил любые комплексы за ненадобностью. — Я сделаю выгрузку из своего концентратора, он у меня в радиусе… неважно, в каком радиусе, но пишет всё. Техника сертифицирована и стоит на учёте официально, — он со вздохом повернулся к секретарше. — Инфа в суде имеет, — он подчеркнул это слово интонацией, — статус неопровержимого свидетельства. Собственно, сбор и обработка данных вокруг — одна из базовых функций таблетки.

— И что? — спокойно и где-то снисходительно подвигала бровями Мивако.

— В суде обязательно встанет вопрос: кто начал первым, — пожал плечами Маса.

— Ещё будет видеофайл с внутренней системы наблюдения дома и свидетельские показания независимого очевидца. — К группе народа, застрявшего в дверях, присоединилась дочь первого оябуна.

— Будьте добры, засвидетельствуйте ваши личности, — патрульные с олимпийским спокойствием протянули сканеры биометрии двум новым участницам разговора.

— Мивако, не гони волну, — продолжил тем временем блондин. — Я с самого начала не понимал, на что ты рассчитываешь, если честно. Дом не твой, ты на птичьих правах. Реальных документов нет, если не считать… ай, не хочу продолжать…

Нозоми с благодарностью посмотрела на сына, который сдержался и не вспомнил о частично несбывшихся планах Ватару.

— Мивако. — Голос Масы затвердел. — Последний раз прошу, по-хорошему. Осади назад и не едь на красный свет! Или результат твоих телодвижений тебе самой же и не понравится.

— А мне плевать на результаты, — снисходительно ухмыльнулась Кога. — Сейчас мы направимся в суд, все вместе, дружной компанией. Уж на это-то моих знаний законов хватит, можешь быть уверен!

— Смысл? — фыркнул блондин. — В суде тебе же оплату процедуры и впаяют. Отпустив всех по домам через пару часов, у меня есть опыт. Тем более, суд вообще семейный…

— А я вам этим самым уже один день испорчу, — спокойно пояснила бывшая секретарша. — Пока то, пока сё, ты будешь не с новой пассией по углам зажиматься, а вертеться угрём на сковородке. Нозоми будет наседкой вокруг тебя проходить. Глядишь, и настроение тебе там испохабят. Всем вам.

— А тебе с того какая польза?! — неподдельно удивился блондин.

Затем с абсолютно идиотским выражением лица принялся чесать затылок.

— Вам плохо — мне приятно, — с ледяным взглядом улыбнулась Мивако. — Я не строю больших планов: маленькая ситуативная победа — мне уже хорошо.

Полицейские задумчиво смотрели то на одну сторону конфликта, то на другую.

— Это всё можно подать под определённым соусом, — сказала Рисако, целую последнюю минуту ожесточенно с кем-то переписываясь в закрытом режиме, через экран. — Пиар говорит, что сам факт такого семейного суда перед выборами не особо позитивен как для одной компании, так и для другой. Маса, я пока не вкурила, о каких двух компаниях речь, хотя и предполагаю по контексту… Но Вака говорит, что это очень хорошо должен понимать ты. — Она подняла взгляд на парня.

— Угу. Понял. — Проворчал подросток, мрачнея на глазах.

На лице Коги мелькнула победоносная улыбка.

— Слушай, а ведь я понимаю, в чём проблема! — блондин развернулся, подошёл к секретарше и требовательно заглянул ей в глаза. — Мивако! "Когда женщине некого любить, она начинает ненавидеть"? Да же?

— Не твоё дело, мразь, — моментально окрысилась та.

Теряя самообладание, замахиваясь, впечатывая ладонь в щеку подростка.

— Откровенно говоря, я ожидала, что ты уйдешь под руку, — скептически сжала губы в узкую полоску дочь Томиясу. — Зачем эти картинные…? А-а-а! — она хлопнула себя по лбу, словно что-то поняла в середине собственной фразы. — Как говорит Цубаса, "бл*, пардон".