Пока Банк России продолжает утверждать, что снижение инфляции продолжится, хотя и более медленными темпами. В пользу этой гипотезы будут работать эффект базы (высокая инфляция начала прошлого года) и продолжающееся сжатие экономики и сокращение частного спроса. Однако, не оспаривая работоспособности этих факторов, готов предположить, что если давление бюджета на денежную политику Банка России будет продолжать нарастать, то уже в этом году российская экономика столкнется с ростом инфляционного давления, вызванного монетарными факторами[29].

Хотя российские политики продолжают говорить о том, что западные санкции являются одной из причин ухудшения ситуации в экономике России, их давление в течение закончившегося года последовательно снижалось. Конечно, это происходило не за счет отмены санкций, а за счет объективных факторов.

С одной стороны, заметно сократились суммы подлежащие выплате российскими банками и компаниями по внешним долгам – в 3–4 кварталах 2015 года им нужно было платить вдвое меньшие суммы, чем в последнем квартале 2014-го. С другой – падение мировых цен на нефть сделало “беззубыми” секторальные санкции в отношении российских нефтяных компаний – при сегодняшних ценах на нефть разработка месторождений на арктическом шельфе (которые попали под санкции) является абсолютно бессмысленной.

Вместе с тем, хотя текущее влияние санкций на российскую экономику очевидно снизилось, несомненно по мере продолжения действия санкций стало возрастать их стратегическое давление, которое ведет ко все большей изоляции экономики России от глобальных экономических процессов. Это происходит как в силу того, что западные компании, высоко оценивая политические риски ведения бизнеса в России, воздерживаются от инвестиций в новые проекты, так и в силу того, что российские власти подняли флаг импортозамещения и все чаще вводят запреты на использование импортных товаров и оборудования, комплектующих, услуг российскими компаниями.

Понятно, что изоляция и самоизоляция российской экономики не приведут к значимым сиюминутным статистическим эффектам, но с каждым кварталом отставание экономики России от стран-конкурентов будет только нарастать, а ее конкурентоспособность и привлекательность будут падать.

После валютного кризиса конца 2014 года российские власти морально были подготовлены к самым страшным сценариям: падению экономики на 8–10 % в течение года, дальнейшему падению курса рубля и росту инфляции, резкому падению доходов бюджета и угрозе нарастания его дефицита, коллапсу банковской системы.

Стремясь противодействовать потенциальным негативным событиям, правительство “достало арсенал” антикризисных мер образца кризиса 2008 года – капитализация банков и госкорпораций с использованием ОФЗ, программы субсидирования процентных ставок при получении автокредитов и ипотеки… – и реализовало эти программы без изменения федерального бюджета. Капитализация банков и госкорпораций на 1 трлн руб. была осуществлена в рамках бюджета-2014, остальные программы – в рамках корректировки бюджета-2015, когда все невоенные расходы были сокращены на 10 %.

Я не склонен считать, что правительственные меры сыграли сколь-нибудь значимую роль в экономических процессах. Так, капитализация банков была обставлена таким количеством бюрократических препон, что основные средства в рамках этой программы банки получили лишь во второй половине года. Субсидирование процентных ставок по кредитам населению пользовалось спросом, но это не смогло остановить 40 %-ного падения продаж новых легковых автомобилей и 35 %-ного падения количества выданных ипотечных кредитов.

Но после того как к лету 2015 года катастрофические ожидания правительства и экспертов в отношении динамики российской экономики не оправдались, единственным антикризисным инструментом, который использовали власти, стали словесные интервенции, сводившиеся к двум тезисам: 1) могло быть гораздо хуже, 2) самое страшное уже позади. Эффективность такой политики была явно отрицательной: по данным ФОМ с мая месяца – момента наибольшего оптимизма в оценке экономической ситуации – с 28 % до 41 % выросло число россиян, которые считают, что положение дел в экономике ухудшается, а число оптимистов сократилось в два раза (с 23 % до 12 %).

С моей точки зрения, у экономического блока правительства нет и не может быть хороших предложений: тех, что могут привести к формированию устойчивого положительного тренда роста экономики страны. Базовая слабость экономики России – отсутствие действенной системы защиты прав собственности, что ведет к снижению инвестиционной активности и торможению роста – не может быть решена силами Минфина, Минэкономики и Банка России. Преодолеть эту проблему можно, только встав на путь серьезных политических реформ, которые будут ориентированы на верховенство права, на равенство всех перед законом, на политическую конкуренцию, независимый и справедливый суд, свободные СМИ.

Действующие руководители страны не могут решиться на это, поскольку понимают, что весьма скоро после этого они потеряют власть. Поэтому предположения о том, что при серьезном ухудшении ситуации в экономике страны они могут пойти на изменение всей экономической системы, отнюдь не лишены оснований.

Первым “звоночком”, который указал на это, стал вопрос президента Путина, адресованный председателю Банка России в декабре 2014 года: не стоит ли пойти по пути введения валютных ограничений? Хотя был дан отрицательный ответ[30], а последующие события показали, что оценка ситуации и эффективности принятых решений со стороны Банка России была абсолютно правильной, сам заданный вопрос свидетельствует о том, что мысль об альтернативных подходах к экономической политике существует в голове российского президента.

Бессмысленно гадать, что должно случиться в экономике, чтобы решительный поворот, компонентами которого, среди прочего, станут контроль за ценами и курсом рубля, валютные ограничения, прямое кредитование Банком России корпоративного сектора, был совершен; но можно смело предположить, что, будь это сделано, нарастание экономических сложностей в России будет напоминать снежную лавину. Однако, подчеркну, на сегодня мне тяжесть экономической ситуации представляется недостаточной, чтобы подтолкнуть власти к немедленному принятию такого решения.

Поэтому наиболее вероятный сценарий 2016 года – медленное соскальзывание вниз, перемежающееся с вялой стагнацией.