class="stanza">

О, мне не привыкать, мне не впервой,

                                            не внове

взять в кожу, как ожог,

                           вниманье ваших глаз.

Мой голос, словно снег, вам упадает в ноги,

и он умрет, как снег, и превратится в грязь.

Неможется! Нет сил! Я отвергаю участь

явиться на помост с больничной простыни.

Какой мороз во лбу! Какой в лопатках ужас!

О, кто-нибудь, приди и время растяни!

По грани роковой, по острию каната —

плясунья, так пляши, пока не сорвалась.

Я знаю, что умру, но я очнусь, раз надо.

Так было всякий раз. Так будет в этот раз.

Исчерпана до дна пытливыми глазами,

на сведенье ушей я трачу жизнь свою.

Но тот, кто мной любим,

                           всегда спокоен в зале.

Себя не сохраню, его не посрамлю.

Когда же я очнусь от суетного риска

неведомо зачем сводить себя на нет,

но скажет кто-нибудь: она была артистка,

и скажет кто-нибудь: она была поэт.

Измучена гортань кровотеченьем речи,

но весел мой прыжок из темноты кулис.

В одно лицо людей, всё явственней и резче,

сливаются черты прекрасных ваших лиц.

Я обращу в поклон нерасторопность жеста.

Нисколько мне не жаль ни слов,

                                 ни мук моих.

Достанет ли их вам

                           для малого блаженства?

Не навсегда прошу – но лишь на миг,

на миг…

«Не довольно ли нам пререкаться…»

Из цикла «Посвящения Нани» В песенном варианте – «Романс о романсе»

2

Не довольно ли нам пререкаться,

Не пора ли предаться любви?

Чем старинней наивность романса,

Тем живее его соловьи.

То ль в расцвете судьбы, то ль на склоне,

Что я знаю про век и про дни?

Отвори мне калитку в былое

И былым мое время продли.

Наше «ныне» нас нежит и рушит,

Но туманы сирени висят

и в мантилье из сумрачных кружев

Кто-то вечно спускается в сад.

Как влюблен он, и нежен, и статен.

О, накинь, отвори, поспеши.

Можно всё расточить и растратить,

Но любви не отнять у души.

Отражен иль исторгнут роялем

Свет луны – это тайна для глаз.

Но поющий всегда отворяет

То, что было закрыто для нас.

Сколь старинны, а не постарели

звуки пенья и липы аллей.

Отвори! Помяни поскорее

ту накидку и слезы пролей.

Блик рассвета касается лика.

Мне спасительны речи твои.

И куда б ни вела та калитка —

подари! не томи! отвори!

Роберт Рождественский

Баллада о красках

Был он рыжим,

                           как из рыжиков рагу.

Рыжим, словно апельсины на снегу.

Мать шутила,

                           мать веселою была:

«Я от солнышка сыночка родила…»

А другой был черным-черным у нее.

Черным, будто обгоревшее смолье.

Хохотала над расспросами она,

говорила:

«Слишком ночь была черна!..»

В сорок первом,

                        в сорок памятном году

прокричали репродукторы беду.

Оба сына,

оба-двое,

соль Земли —

поклонились маме в пояс

и ушли…

Довелось в бою почуять молодым

рыжий бешеный огонь

                           и черный дым,

злую зелень застоявшихся полей,

Серый цвет прифронтовых госпиталей.

Оба сына,

оба-двое,

два крыла

воевали до Победы.

Мать ждала.

Не гневила,

              не кляла она судьбу.

Похоронка обошла ее избу.

Повезло ей,

привалило счастье вдруг.

Повезло одной на три села вокруг.

Повезло ей,

                   повезло ей,

                           повезло! —

Оба сына воротилися в село.

Оба сына,

оба двое,

плоть и стать.

Золотистых орденов не сосчитать.

Сыновья сидят рядком – к плечу плечо.

Ноги целы, руки целы – что еще?

Пьют зеленое вино, как повелось…

У обоих изменился цвет волос.

Стали волосы —

                           смертельной белизны!..

…Видно, много

белой краски у войны.

Мгновения

Не думай о секундах свысока.

Наступит время – сам поймешь, наверное:

свистят они,

как пули у виска, —

мгновения,

                мгновения,

                           мгновения…

Мгновения спрессованы в года.

Мгновения спрессованы в столетия.

И я не понимаю иногда:

где – первое мгновенье,

                           где – последнее.

У каждого мгновенья – свой резон.

Свои колокола.

Своя отметина.

Мгновенья раздают

кому – позор,

кому – бесславье,

                           а кому – бессмертие!

Из крохотных мгновений соткан дождь.

Течет с небес вода обыкновенная…

И ты порой почти полжизни ждешь,

когда оно придет —

                           твое мгновение.

Придет оно —

большое, как глоток,

глоток воды во время зноя летнего…

А, в общем,

надо просто помнить долг.

От первого мгновенья

до последнего.

Песня о далекой родине

Я прошу,

хоть ненадолго,

грусть моя,

ты покинь меня!

Облаком,

сизым облаком

ты полети к родному дому.

Отсюда к родному дому.

Берег мой,

покажись вдали

краешком,

тонкой линией.

Берег мой,

берег ласковый,

ах, до тебя, родной, доплыть бы!

Доплыть бы, хотя б когда-нибудь.

Где-то далеко, очень далеко

идут грибные дожди.

Прямо у реки,

в маленьком саду

созрели вишни,

наклонясь до земли.

Где-то далеко,

в памяти моей

сейчас, как в детстве, тепло.

Хоть память

укрыта

такими большими снегами!

Ты гроза,

напои меня

допьяна,

да