Так призови меня и награди!

Твой баловень, обласканный тобою,

утешусь, прислонясь к твоей груди,

умоюсь твоей стужей голубою.

Дай стать на цыпочки в твоем лесу,

на том конце замедленного жеста

найти листву, и поднести к лицу,

и ощутить сиротство, как блаженство.

Даруй мне тишь твоих библиотек,

твоих концертов строгие мотивы,

и – мудрая – я позабуду тех,

кто умерли или доселе живы.

И я познаю мудрость и печаль,

свой тайный смысл доверят мне предметы.

Природа, прислонясь к моим плечам,

объявит свои детские секреты.

И вот тогда – из слез, из темноты,

из бедного невежества былого

друзей моих прекрасные черты

появятся и растворятся снова.

Прощание

А напоследок я скажу:

прощай, любить не обязуйся.

С ума схожу. Иль восхожу

к высокой степени безумства.

Как ты любил? – ты пригубил

погибели. Не в этом дело.

Как ты любил? – ты погубил,

но погубил так неумело.

Жестокость промаха… О, нет

тебе прощенья. Живо тело

и бродит, видит белый свет,

но тело мое опустело.

Работу малую висок

еще вершит. Но пали руки,

и стайкою, наискосок,

уходят запахи и звуки.

«Так дурно жить, как я вчера жила…»

Так дурно жить, как я вчера жила, —

в пустом пиру, где все мертвы друг к другу

и пошлости нетрезвая жара

свистит в мозгу по замкнутому кругу.

Чудовищем ручным в чужих домах

нести две влажных черноты в глазницах

и пребывать не сведеньем в умах,

а вожделенной притчей во языцех.

Довольствоваться роскошью беды —

в азартном и злорадном нераденье

следить за увяданием звезды,

втемяшенной в мой разум при рожденье.

Вслед чуждой воле, как в петле лассо,

понурить шею среди пекл безводных,

от скудных скверов отвращать лицо,

не смея быть при детях и животных.

Пережимать иссякшую педаль:

без тех, без лучших, мыкалась по свету,

а без себя? Не велика печаль!

Уж не копить ли драгоценность эту?

Дразнить плащом горячий гнев машин

и снова выжить, как это ни сложно,

под доблестной защитою мужчин,

что и в невесты брать неосторожно.

Всем лицемерьем искушать беду,

но хитрой слепотою дальновидной

надеяться, что будет ночь в саду

опять слагать свой лепет деловитый.

Какая тайна влюблена в меня,

чьей выгоде мое спасенье сладко,

коль мне дано по окончанье дня

стать оборотнем, алчущим порядка?

О, вот оно! Деревья и река

готовы выдать тайну вековую,

и с первобытной меткостью рука

привносит пламя в мертвость восковую.

Подобострастный бег карандаша

спешит служить и жертвовать длиною.

И так чиста суровая душа,

словно сейчас излучена луною.

Терзая зреньем небо и леса,

всему чужой, иноязычный идол,

царю во тьме огромностью лица,

которого никто другой не видел.

Пред днем былым не ведаю стыда,

пред новым днем не знаю сожаленья

и медленно стираю прядь со лба

для пущего удобства размышленья.

Прощание с Петербургом

Что будет – то и будет…

Пускай судьба рассудит,

Пред этой красотою

Всё суета и дым…

Бродяга и задира,

Я обошел полмира,

Но встану на колени

Пред городом моим…

Не знаю я, известно ль вам,

Что я певец прекрасных дам,

Но с ними я изнемогал от скуки.

А этот город мной любим,

За то, что мне не скучно с ним.

Не дай мне Бог,

Не дай мне Бог,

Не дай мне Бог разлуки.

Не знаю я, известно ль вам,

Что я бродил по городам

И не имел пристанища и крова,

Но возвращался, как домой,

В простор меж небом и Невой.

Не дай мне Бог,

Не дай мне Бог,

Не дай мне Бог другого.

Не знаю я, известно ль вам,

Что я в беде не унывал,

Но иногда мои влажнели веки.

Я этим городом храним,

И провиниться перед ним

Не дай мне Бог,

Не дай мне Бог,

Не дай мне Бог вовеки…

Цирк

Парам-пара, забыть пора

Все наши ссоры и придирки,

Мы все добры, как детвора,

Мы все дружны, пока мы в цирке.

Ах, как умен вот этот слон,

Как чудеса неотвратимы,

Цирк любит нас, он в нас влюблен,

Пока мы в цирке – мы любимы.

Недаром купол так высок,

Здесь столько блеска, столько риска,

И свой прозрачный голосок

Дарует вам одна артистка.

Но всё пройдет, увы-увы,

И будет только то, что будет,

Забудете артистку вы,

Зато она вас не забудет,

Забудете артистку вы,

Зато она вас не забудет.

Да, всё пройдет, увы-увы,

И будет только то, что будет,

Забудете артистку вы,

Зато она вас не забудет,

Забудете артистку вы,

Зато она вас не забудет.

Взойти на сцену

Пришла и говорю: как нынешнему снегу

легко лететь с небес в угоду февралю,

так мне в угоду вам легко взойти на сцену.

Не верьте мне, когда я это говорю.