class="p1">— Я могу остаться у тебя, — хитро прищурился он. — Чтобы ты меньше переживала из-за Пенелопы в моей квартире.

Дыхание перехватило, и я начала судорожно вспоминать, достаточно ли у меня прибрано.

— Но могу переночевать в машине под твоими окнами, — изображая разочарование добавил Кай.

— Пойдём уже, — не в силах сдержать улыбку ответила я.

Мы поднялись по лестнице и остановились возле квартиры. Я выудила из сумки ключи и вставила в замок. С каждым поворотом ключа смущение возрастало, потому что моя маленькая студия в сравнении с апартаментами Кая напоминала собачью конуру. Я запустила Кая внутрь и обвела рукой небольшое помещение.

— Вот так я живу. Это гостиная, она же кухня, она же спальня.

— Милая квартира, — заключил Кай, прохаживаясь по комнате.

— Родители сняли её для меня на время обучения.

— Ты так им и не сказала, что твоя летняя практику — уже не практика?

— Пока нет.

— А если попросят показать диплом об окончании?

— У меня ещё месяц впереди.

— Ты так боишься им признаться, словно тебя придадут анафеме и отлучат от семьи. А то и того хуже — показательно сожгут на площади.

— Просто папа сильно расстроится, а у него проблемы со здоровьем последнее время. Я организую нам ужин.

— Я тебе помогу, только предупрежу Пенни.

Я поджала губы, нервно кивнула и переместилась в кухонную зону. За спиной послышались звук исходящего вызова. Он что, поставил на громкую связь?

— Привет Пенни, надеюсь, ты меня не ждёшь, потому что я останусь у Фокс.

— Лиса всё-таки затащила тебя в свою норку? — ехидно спросила Пенелопа.

Я открыла холодильник и нырнула головой, чтобы остудить полыхавшие щёки.

— Скорей наоборот. Ладно, пока.

Я всё ещё торчала головой в холодильнике, когда подошёл Кай, нагнулся и устремил взор на полки с продуктами.

— Ждёшь, когда из яиц птенцы вылупятся?

Собрав остатки самообладания, я выпрямилась и достала овощи.

— Мне не обязательно было слышать ваш разговор, — я почувствовала себя полной идиоткой.

— Я лишь хотел показать, что у меня нет от тебя секретов.

— Что совсем? Даже малюсенького?

— Я чист перед тобой, как агнец.

— Что, если я всё-таки знаю один?

— Удиви меня?

— Давай сначала поужинаем.

— Попытка создать интригу засчитана.

— Ты обещал помочь. На, помой овощи, — я вручила ему огурцы, редис и сельдерей, а сама занялась приготовлением цыплёнка.

После ужина мы устроились перед телевизором за просмотром фильма. На экране крутой парень с бритой головой и суровым квадратным лицом с легкостью раскидывал наступавших на него плохишей, словно те были из поролона.

— Тебе действительно нравится это актёр? — усмехнулся Кай.

— Да, а что?

— Точно не из-за актёрской игры, потому что роли у него однотипные.

Я посмотрела на Кая, склонив голову на бок и кокетливо хлопая ресницами.

— Может ты просто ревнуешь?

— Не исключено, — хитро улыбнулся он. — Так что за секрет ты обо мне узнала?

— Ну, может это не секрет…

Я уже жалела, что заикнулась. Мне придётся признаться, что я подслушала разговор.

— Довольно тянуть интригу, выкладывай Фокс.

— Джефрис Бруд действительно твой отец?

— Вот уж действительно король секретов. Как ты узнала, в компании об этом знают единицы?

— Вы с Пенелопой громко общались.

— Я был примерно твоего возраста, когда переехал из штатов. На руках был диплом об окончании Корне́ллского университета по специальности гостеприимство и управление, но ни малейшего понятия куда с ним податься. Собственно, отец сам предложил устроиться в его компанию, правда сказал, что не будет меня продвигать. Я начал со стажёра и постепенно дорос до директора рекламного отдела. И он действительно не помогал, иногда даже мешал. Некоторые идеи обрубал на корню, считая их слишком смелыми.

— Давно ты работаешь в «Трейдинг Ин»?

— Шесть лет.

— А почему ты Малоу?

— Я взял фамилию матери, — Кай неожиданно сник, его взгляд стал отстранённым, но через минуту он продолжил. — Когда мать узнала, что у отца есть вторая семья, разразился громкий скандал с последовавшим разводом. А после она не пожелала находиться с ним даже на одном континенте, забрала меня и увезла в Америку. Не помню пытался ли отец её отговорить. Я был слишком мелкий, лишь пара эпизодов отпечатались в памяти: быстрые сборы и не менее стремительный отлёт. Я тогда не успел сообразить, как уже сидел в кресле и заворожённо смотрел в иллюминатор, как наш самолёт набирает высоту. Весь масштаб трагедии я понял много лет спустя, но даже тогда не возненавидел Джефриса Бруда. Возможно, потому что мама никогда не настраивала против него, не называла мерзавцем, который испортил ей жизнь. «Что случилось, то случилось», — говорила она. — «Я не держу на него зла, и ты не должен». Она вообще не любила показывать своих переживаний. Всё держала в себе. Я узнал, что у неё рак на последней стадии только перед окончанием университета. Ушла она очень быстро. Мама завещала после смерти отвезти её прах на родину. Я исполнил волю, но в Америку не вернулся. Остался здесь.

Кай замолчал и уставился в одну точку, и я не стала лезть с расспросами. Мне кажется, я догадалась, почему он остался. Имя этой причины Пенелопа.

ГЛАВА 6

Сцена ярко освещена, но в зал свет не попадает. Там кромешная тьма, но я знаю, что из этой тьмы за нами наблюдают. Слышу доносящиеся шорохи и нетерпеливые вздохи. Они ждут, когда начнётся представление. Я испытываю беспокойство, разглядывая окружающих меня детей. Мальчики в тёмно-синих коротких пиджачках и длинных шортах того же цвета, смахивают на садовых гномов. Девочки, словно феи, в нарядных платьях разного цвета, похожих на воздушное безе. На мне ярко-розовое. Плотные резинки длинных белых гольф сильно врезаются в икры. Волосы собраны на затылке в крепкий пучок, украшенный пышной резинкой. Лоб зудит и чешется от лака, а кожу на висках неприятно стянуло. Я обхватываю голову руками, чтобы ослабить тугую причёску. Наконец, заиграла музыка. Странная и примитивная, она напоминает мелодию из фургончика с мороженым. Будто кто-то повернул ключик, завёл механизм, и крошечный барабан с маленькими колокольчиками зазвучали прямо в мой голове…

Я встаю в центр хоровода, а рядом мальчик берёт меня за руку и широко улыбается. Его светлые волосы играют в ярких софитах. «Не отпускай», — шепчу я. «Не отпущу», — отвечает он. Мы кружимся, взявшись за руки под размеренные повторяющиеся звуки. Неожиданно он разжимает пальцы, и его ладони ускользают. Тревога накатывает, как внезапно заморосивший дождик. Я оглядываюсь, но его уже нет рядом. Дети останавливают хоровод и обступают меня. Вдруг они начинают смеяться. Я не понимаю, над чем они