По политическим мотивам было арестовано всего 8 тысяч военнослужащих. (По другим данным – 9,5 тысячи). Полторы тысячи из них были восстановлены в должностях, будучи оправданными. Из остальных многие совершенно по заслугам угодили в «места не столь отдаленные».

Число приговоренных к смертной казни определяют в 400 и даже в 1000 человек, но в него вошли не только «политические» и не только командиры. К расстрелу «за политику» были приговорены только семьдесят представителей высшего комсостава. Лишь в отношении 17 приговор был приведен в исполнение. В основном это были высокодолжностные лица – члены троцкистского подполья, участники заговора с целью захвата власти посредством антибольшевистского военного переворота, намеченного на 1937 год.

Сорок или даже пятьдесят тысяч и 17 – ничего себе параметры вранья!

По так называемому ГУЛАГу ситуация схожая. Хессе пишет: «Количество тех, кто был в лагерях, указывается (в антисоветских материалах – Л.Г.), как кому заблагорассудится: 40, 50, 60 и так до 120 миллионов».

Профессор ошибается. На 120 миллионах воспаленное воображение антикоммунистов не останавливается. Я лично встречал материалы, где возвещается о 140 миллионах жертв, умерщвленных Сталиным.

А однажды некий «ебелдос» (кличка всякого, кто орал на собраниях и площадях: «Ельцин! Белый дом! Свобода!») в присутствии иностранных гостей – историков из США – раздул сей мартиролог до 250.000.000. Между прочим, «ебелдос» был не из рядовых – доктор наук, проректор солидного вуза. Североамериканские коллеги переглянулись между собой и тактично намекнули, что в СССР не было столько населения. Но сей «ученый муж», как ни в чем не бывало, уточнил, что включил сюда предполагаемое количество неродившихся детей предполагаемых же, но погибших родителей.

Хорошо бы при этом привести данные по общему числу репрессированных за аналогичный период во всех пресловутых «демократических» странах. И не только в метрополиях, но и в колониях, где чаще всего не осуществлялось даже подобия суда. Вот на совести кого имеются миллионы невинных жертв.

Называет Хессе и количество приговоренных к смертной казни: 786 тысяч человек. Автора можно и даже нужно поправить, хотя винить его не за что. У наших исследователей доступа к такого рода сведениям все-таки больше. Так вот, имея дело с фактами, а не с бабушкиными сказками, мы высмеиваем и отметаем липовые сообщения о миллионах расстрелянных. Дабы эффективнее припечатать «разоблачителей», делаем это также с помощью признанных борцов-тяжеловесов с культом личности – Хрущева и Горбачева. Уж их-то антисталинизм ни у кого сомнений не вызывает.

Хрущев первым озвучил количество «жертв сталинизма» – лиц, приговоренных к смерти в период, охватывающий 1921-54 годы, – 642 тысячи человек. Во время перестроечного шабаша специально созданная комиссия, руководимая одиозным А.Н.Яковлевым, спрятавшись подальше от чужих глаз и скребя непонятно по каким архивным «сусекам», вдруг выдала новую цифру: 750.000 человек. Да еще утаила, что этот показатель включал в себя уголовную составляющую. В 1992 г. она выдала цифру 878.000 человек, скороговоркой пробормотав, что таково общее число расстрелянных за все время существования советской страны.

На этом комиссия выдохлась и заглохла, будучи не в силах поднять заказную «планку» выше. Да в сущности, народу до нее нет никакого дела: надоела гробокопательная возня. Оба подлога – хрущевский и горбачевский – пусть остаются на совести антисталинистов. Между делом отмечу, что есть исследователи, подсчитавшие, что за все годы сталинизма количество казненных не превышает 300 тысяч человек.

Что еще сказать о книге Клауса Хессе? Работа им проделана огромная. Список использованной литературы включает около четырех сотен книг и статей разнообразных авторов. Некоторые из них – непримиримые противники, идеологически враждующие между собой. Это, не считая десятков трудов Маркса, Ленина, Сталина.

Хессе не пренебрегает и сухой отчетностью, особенно когда рассказывает об индустриализации и коллективизации, о культурной и духовной революции в сталинизированном обществе. В постсоветское время об этом наворотили столько откровенного вранья, что можно только выразить благодарность немецкому профессору, который взялся по-своему осветить эти эпохальные свершения.

Для читателя, который перекормлен вышеупомянутым враньем, внове будет многое. Большинство же советских людей старших поколений всегда смотрели на те свершения иначе, нежели злобствующие критиканы. Ибо судьбы рабочих, крестьян, интеллигенции были неотделимы от этапов индустриализации и коллективизации, как в горе, так и в радости. В основном это было отношение, замешенное на гордости за родину и благодарности Сталину и сталинцам за заботу о народе.

В этой связи не только жителям Германии, но всякому европейцу полезно было бы ознакомиться с произведением Клауса Хессе. И хочется надеяться, что однажды так оно и произойдет. А пока и россияне могут не без пользы для себя прочитать «Сталинский социализм. Практическое исследование».

Лаврентий Гурджиев

Молодая советская власть стойко держалась – в мировой изоляции, без необходимого экономического опыта и без значительных ресурсов, под бременем, вызванным мировой, гражданской войнами и интервенцией, которые повлекли за собой потери и наложенную после Октябрьской революции экономическую блокаду.

Значительная часть промышленных центров, сосредоточенных лишь в немногих регионах, была уничтожена, а оставшиеся устарели. Необходимая для экономического развития транспортная сеть этой огромной территории была отброшена к исходной точке. Экономика и обеспечение населения продовольственными товарами, текстильными изделиями, обувью и промышленными товарами были на грани развала.

Учитывая то, что не было возможности приобрести бывшие тогда в употреблении станки, оборудование, текстиль и другие товары для срочной переработки сельскохозяйственной продукции, многие крестьяне, которые были обязаны осуществлять поставки сельскохозяйственных продуктов государству, перешли на самообеспечение. Большие посевные площади оставались незасеянными именно потому, что вследствие войн существенно сократилось число тех, кто мог бы пахать землю, сеять и собирать урожай. Уже в 1920 году производство тяжелой промышленности по сравнению с 1913 годом уменьшилось на 15 %, а производительность труда снизилась на 39 %.

Все это: и унаследованная от царских времен отсталость в развитии сельского хозяйства все еще крестьянской Советской России, и отсутствие промышленной отрасли, которая могла бы сравниться с другими государствами, – во многих отношениях поставило под сомнение все планы на будущее. Будет уместно еще раз вспомнить слова Маркса: «На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями… Тогда наступает эпоха социальной революции».