Ужасная новость доходила до меня с большим трудом. Утопленник, Москва-река, украшения... Верно, крестик и печатка были гордостью Архипова, он никогда с ними не расставался с тех самых пор, как купил в какой-то крошечной антикварной лавочке в Питере. Флоранс скорбно смотрела в пол, а мне в сердце словно кусок льда вонзили.

Архипов... Генка... Что же с тобой произошло?

Неужели мой ребенок вырастет без отца?

Ох черт...

– Стась, давай валерьянки накапаю, – тоскливо предложила подруга. – Я покурю, ты не возражаешь? Что-то мне тоже нехорошо.

Мы на пару выпили валерьянки, Флоранс закурила.

– У тебя газета с собой? – спросила я.

– С собой, но ты уверена, что хочешь?..

– Не хочу, но знать-то надо.

– Лучше я тебе своими словами перескажу, – решительно отказалась Флоранс. – Там еще и фотография прилагается.

– Ты что, его узнала?

– Лица не видно, Стась, но очень, очень похож. Телосложение, рост, куртка эта и его пижонский шарф. Помнишь, ты мне сама рассказывала, что Архипов очень любит... любил такие аксессуары, чтобы подчеркнуть свою богемность...

Ну да, любил, и печатку эту с агатом, и крестик антикварный... Бедный Архипов!

– Как он утонул? Пьяный, что ли, был?

– Судя по всему, он умер насильственной смертью, – уже шепотом произнесла Флоранс.

Я таращилась на нее как баран на новые ворота, пытаясь переварить информацию.

– Как это?!

– Вряд ли он сам разбил себе череп чем-то тяжелым, а потом утопился, привязав к ноге камень. Если уж Архипов и решил свести счеты с жизнью, то мог бы выбрать менее хлопотный способ, – сказала Флоранс, а потом, увидев мое лицо, накапала еще валерьянки. – А ну выпей, ты совсем белая!

– Отстань от меня со своей валерьянкой! Не могу поверить. Архипов убит? Ты уверена?

– Стась, в газете написано, ему разбили голову и лицо...

– О Господи! – простонала я, закрывая лицо руками. – Ну почему, почему?..

Флоранс всхлипнула, неловко обняла меня, пытаясь утешить. Добрая моя подруга.

– Не могу поверить. Убили, а потом бросили в реку... Фло, это все Камилла, я уверена! Та девка, которую он рисовал. Надо срочно ехать в милицию! Нет, лучше позвонить. Дай мне телефон... Погоди, сначала позвоню Ромке, он должен быть в курсе. О нет, а как же его родители?!

Представив, в каком состоянии сейчас пожилые родители Архипова, я не выдержала и разревелась. Он был у них единственным поздним ребенком, драгоценным сыночком, над которым они тряслись как над сокровищем. А как я скажу Шурке?

Только через полчаса я сумела прийти в себя настолько, чтобы позвонить Ромке без рыданий и истерических всхлипываний. Но трубку он не взял. Включился автоответчик, на который я наговорила просьбу немедленно со мной связаться. Потом с внутренним содроганием набрала номер стариков, но и там работал автоответчик.

Что делать?

Флоранс смотрела на меня полными слез глазами, явно придумывая, чем она может помочь. А чем тут поможешь?

– Давай кофе выпьем, – предложила я. – Только сварим нормальный...

Подруга поспешила к плите, а я тем временем снова набрала номер Ромки. Как ни странно, он ответил. Усталым, равнодушным голосом, почти без эмоций, так что я даже не сразу поняла, кто говорит.

– Привет, Стась. Ты уже в курсе?

– Да, моя подруга прочитала в газете...

– Извини, я сейчас не могу говорить. Давай попозже созвонимся.

– Ром, пожалуйста, удели мне две минуты! – взмолилась я. – Мне почти ничего не известно. Как это произошло? Его и правда убили? Ты был в милиции? Как родители?

– Не знаю я, кто, как и почему! – отозвался он тоскливо. – Мне сообщил его отец, вчера вечером им позвонили из милиции. Сопоставили описание его одежды и этих, как их там... аксессуаров с тем, что мы указывали в заявлении на розыск. Мать в больнице. Предынфарктное состояние. Отец еле держится, пьет успокоительное. Я сейчас с ними...

– Господи... Я могу чем-то помочь?

– Сиди дома, не беспокойся. Я позвоню тебе, как только появится что-то конкретное. А Шурка как?

– Еще не знает, – сказала я, чувствуя, как неприятно ноет сердце. Ума не приложу, как я буду объясняться с ребенком.

– Ладно, держись. До связи.

И он отключился, не дожидаясь моего ответа. Флоранс поставила передо мной чашку дымящегося кофе. И в эту минуту зазвонил телефон.

– Могу я услышать Станиславу Подгорную? – спросил меня официальный женский голос.

Наверное, из милиции звонят или из прокуратуры, подумала я. От таких вот голосов меня мороз по коже пробирает: не люблю я общаться со всяческими официальными лицами, они меня вгоняют в глубокую тоску.

– Да, слушаю вас.

– С вами говорит личный секретарь Игоря Витольдовича. Вы оставляли сообщение на автоответчике...

Нет, явно не милиция звонит. А кто такой Игорь Витольдович? Полминуты я тупо вспоминала, откуда же знаю это имя, потом до меня дошло, что речь идет о Тетерине.

– Да, хотела. Вы можете меня с ним соединить?

– По какому вопросу вы хотели с ним побеседовать?

– По поводу Камиллы Соколовой.

– Одну минуту, пожалуйста.

Но бравурную музыку в трубке я слушала не минуту, а целых пять. Когда мне все это надоело и я собралась отключиться, Тетерин наконец соизволил ответить. Не представился, не поздоровался, а сразу перешел к делу:

– Кто вы и откуда у вас информация о моей жене?

Голос был тот же, что и на автоответчике Архипова, скрипучий и мерзкий, не узнать его было невозможно. Не понравился мне тон, каким он заговорил со мной – как шеф с нерадивой секретаршей. А кроме того, никакой информации о его драгоценной жене у меня не было, я сама хотела разжиться у него какими-нибудь сведениями.

– Здравствуйте. Разговор не телефонный, я хотела бы увидеться.

– Кто вы и откуда у вас информация о моей жене? – повторил Тетерин, повышая голос.

– Я журналистка, а информация из проверенного источника, который я не имею права разглашать, – сухо ответила я. Откуда взялся этот самый источник, понятия не имею, врала я на ходу, ибо мне хотелось поставить хама на место. – Итак, Игорь Витольдович, где мы можем встретиться?

Целую вечность он молчал, собираясь с мыслями. Я милостиво дала ему время подумать, хотя слушать прерывистое тяжелое дыхание в трубке не доставляло мне никакого удовольствия. Что-то с ним было не так, с этим Тетериным. Болен он, что ли?

Флоранс сделала большие глаза, вопросительно глядя на меня. Тем временем Игорь Витольдович ожил и быстро продиктовал адрес своего офиса.