Пат, видимо, отвлеклась на ее нападки и – БУЛТЫХ! – плюхнулась прямо в бассейн. Вода расплескалась, Беата истерично взвизгнула – и спустя мгновение уже выглядела как мокрый пудель. То есть в точности как Пат. В тот момент они были похожи как близнецы. Разве что Пат не дышала так судорожно и ее морда не побагровела.

– Я… я… я… – злобно пыхтела Беата, – просто в ярости! Это чудовищно! На кого я теперь похожа! Мои волосы! Мое платье! Я подам на вас в суд, Балотелли! Вы и эти ваши несносные твари! Уверена, дворняга сделала это нарочно!

Беата была совершенно вне себя. На ее крики из дома прибежала сначала Анна, а сразу за ней Вернер.

При виде промокшей до нитки Беаты Анна испуганно схватилась за голову.

– О боже, как же это могло произойти?! – воскликнула она.

Беата обвинительно взглянула на Балотелли.

– Он! Это все он! – прошипела она.

Казалось, она была готова наброситься на него и столкнуть в бассейн.

Анна, по всей видимости, разделявшая мои опасения, на всякий случай взяла ее под руку и попыталась предотвратить худшее.

– Беата, успокойся, пожалуйста. Это наверняка вышло случайно…

– Случайно?! – задохнулась от возмущения Беата. – Я так не думаю!

Она резко вырвала у Анны свою руку и шагнула в сторону Балотелли, который уже воинственно сжал кулаки.

– Вернер, ну сделай же что-нибудь! – взмолилась Анна, обращаясь к будущему мужу.

Но профессор словно впал в оцепенение. Он просто стоял и переводил взгляд с мокрой бранящейся Беаты на сопящего от ярости Балотелли, который, казалось, горел желанием засунуть ее в воду.

– Вернер! – повторила Анна, и он наконец встрепенулся.

Он схватил вымокшую Беату и, пока та не успела опомниться, отбуксировал ее к дому. Беата была настолько ошарашена, что поначалу даже не сопротивлялась. Но когда Вернер открыл дверь, она все же успела прошипеть:

– Вся эта свадьба – сплошной фарс, Вернер, когда наконец это до тебя дойдет! Вдобавок ко всему еще и этот невыносимый цирковой тип – просто ужас!

Вернер тут же попытался унять невестку, Анна, казалось, была на грани нервного срыва, а Балотелли еле сдерживался, чтобы не броситься за Беатой вдогонку. Но Вернеру все же удалось втолкнуть ее в дом и быстро захлопнуть за собой дверь. Анна, что-то сказав Балотелли, побежала вслед за Вернером и Беатой.

Святые сардины в масле, ну и представление! Это и правда невыносимо. Не люблю соглашаться с Беатой, но я бы тоже предпочел, чтобы свадьба прошла в Гамбурге.

Одетта тихонько мяукнула во сне. Я бросил на нее обеспокоенный взгляд, и в этот момент распахнулась дверь и в комнату вошла Кира. Она так и сияла улыбкой.

– Эй, Уинстон, вот ты где! – Тут она увидела спящую Одетту и поправилась: – … то есть вы…

Так-так, значит, она все-таки еще не полностью позабыла о нашем с Одеттой существовании. А я уж думал, все ее мысли теперь занимают лишь эти ужасные копытоносцы во главе с Булли.

– Ой, кто это устроил для Одетты такое уютное гнездышко? Уинстон, ты? – спросила она.

Я кивнул и бросил на нее самый укоризненный взгляд из всех, что только есть у меня в арсенале.

– Да, это место и правда идеально подходит для появления на свет котят, – мечтательно произнесла она. – Такое умиротворение и близость к природе.

Умиротворение?! Кира что, в самом деле это сказала?! Тут стреляют, ругаются и плюхаются в воду. Что в этом умиротворенного?

– Знаешь, Уинстон, я так рада, что мама с Вернером женятся именно здесь. Мы потом наверняка еще будем сюда приезжать, я смогу навещать Булли и проводить время с Линой и Лукасом. Они, кстати, очень славные. Мы договорились завтра утром покататься верхом, я ужасно волнуюсь и жду не дождусь… – Тут она внезапно споткнулась посреди фразы, а потом судорожно затараторила: – Ой, у меня же, кажется, нет с собой никакой подходящей одежды для верховой езды, что же мне завтра надеть?

В следующую секунду она уже выскочила из комнаты, и мне ничего не оставалось, кроме как покачать головой ей вслед.

У Киры лошадиная лихорадка, и, сдается мне, болезнь эта протекает в тяжелой форме.

Одетта перевернулась с правого бока на левый.

– Уинстон? – негромко мяукнула она. – Что-то случилось?

Я тихонько лег рядом и прижался к ней:

– Нет, все в порядке, я с тобой. Спи спокойно дальше…

– Ну тогда ладно… – вздохнула она и вновь задремала.

Я не сводил глаз с двери, чтобы, когда Кира вернется, первым делом втолковать ей, что ни умиротворения, ни красоты тут нет и в помине. Но уже спустя несколько минут мои веки потяжелели. Тепло Одетты, ее размеренное дыхание…

Я бегал по манежу из стороны в сторону. Сверху на бортике сидел серый толстяк. Он что-то кричал мне, но я не мог разобрать что. Он говорил словно нараспев – да, точно, он что-то напевал. Но это была не песня. Это было предостережение.

Я остановился:

– Оставь меня в покое!

Толстый серый кот презрительно рассмеялся:

– Так ты не хочешь узнать, кто похитил Одетту?

– Одетта спит в комнате Киры!

– А ты в этом уверен?

– Конечно…

Внезапно толстый кот исчез. Вместо него появился человек с ружьем – проклятая селедочная чешуя, да это же охотник!

Нужно срочно вернуться к Одетте. Почему я ее оставил?! Что я вообще тут делаю?!

Во дворе Пат с Паташоном танцевали вальс. Но танцевали они не под мелодию Балотелли, нет – они в сумасшедшем темпе кружились под ругань Беаты словно под прекрасную музыку.

Я на мгновение замер, совершенно обескураженный. Но когда Пат позвала меня присоединиться к их танцу, бросился наутек. Не сейчас… И никогда!

Кошачьим галопом я влетел обратно в комнату Киры. Дверь снова была приоткрыта. Кира, Кира, я ведь просил тебя приглядывать за Одеттой!

Ворвавшись внутрь, я сразу это увидел. Постель Одетты была пуста. Она бесследно исчезла. Я обыскал все углы, проверил даже под кроватью. Но толстый серый кот был прав, Одетта пропала… Ее похитили!

– Уинстон? Уинстон? – Я почувствовал, как меня кто-то тормошит. Открыв глаза, я увидел Одетту. Святой кошачий боже, это был всего лишь сон! Просто глупый кошмар, и только. Все в порядке…

Или все-таки нет?