– Это длилось не долго. Он… – Стюарт опустил глаза в тарелку с едой. – Он и мама погибли в автокатастрофе. Мне тогда было четырнадцать.

Пейшенс охнула. Зачем она начала этот разговор!

– Сочувствую.

– Это было давно.

Время ничего не значит. Что может быть хуже того, чем когда у тебя выбивают почву из-под ног, а ты уже не знаешь, на каком ты свете, что произойдет дальше и кто тебя поддержит, если ты упадешь? На долю Стюарта выпали страдания, когда он был еще подростком, но он их пережил, выстоял и защитился от окружающих замкнутостью.

Как и она. Никого нельзя заставлять повзрослеть, пока ты к этому не готов.

И опять, словно она произнесла свои мысли вслух, Стюарт поднял голову и сказал:

– Рискну предположить, что вы повзрослели раньше, чем я.

Если бы только он знал… На долю секунды ей захотелось рассказать ему все: ей показалось, что он ее поймет. Но этот порыв тут же заглох. Он никогда ее не поймет. Они вышли из разных миров. Богатство против бедности. Чистота против грязи. Сидя здесь с ним и разговаривая о детских потерях, можно на минуту забыть об этом.

Он взял в руку бумажный стаканчик с содовой и произнес тост:

– За более радостные темы для беседы.

Пейшенс внимательно на него взглянула, ища подвоха. Но ничего, кроме искренности, в дымчато-голубых глазах не углядела.

– За более радостные темы, – повторила она. На этот раз она легко отделалась.

Но так ли? Стюарт улыбался, глядя на нее поверх края стакана, отчего у Пейшенс екнуло сердце. Она падала куда-то, где ее ожидала опасность.

– Ана сегодня показалась мне бодрее, – заметила Пейшенс. Они шли по Чарлз-стрит, возвращаясь из больницы.

– Да, – согласился Стюарт. Интересно, состояние тети связано каким-то образом с приходом Пейшенс? Он не мог не признать, что между домработницей и тетей царило полное согласие и понимание. Пейшенс была очень терпелива со старой женщиной. И нежна. То, как она подавала Ане воду, как устраивала ее поудобнее, – все говорило об искренности ее чувств. Если же это показуха, то она заслуживает премию за актерство.

Но разве он раньше не видел мастерски разыгранные роли? Он намеренно за обедом стал говорить о Глории, чтобы проверить реакцию Пейшенс, надеясь, что рассказ об охотнице за наследством заставит ее чем-то выдать себя. Вместо этого он ощутил симпатию, душевную связь…

– Вы хмуритесь, – заметила Пейшенс.

– Я думал о том, что Ана почти ничего не поела вечером.

– Она всегда ест очень мало. Вы же знаете.

Они шли и молчали. Вечер был ясный, веял ароматный ветерок, создавая почти романтическую атмосферу. Стюарт украдкой взглянул на Пейшенс. Она сложила руки на груди и, опустив глаза, смотрела себе под ноги. Но он все равно не мог не заметить волнообразные движения ее бедер. У нее это происходит бессознательно и естественно.

Пластиковый обруч, стягивающий волосы, ослаб, и пряди упали на лицо. Вот бы откинуть их, чтобы увидеть, как блестят ее глаза.

– Кажется, наступает первый летний день, – сказала Пейшенс.

– Самый длинный день в году. А вы знаете, что начиная с послезавтра каждый день становится на несколько минут короче? Не успеешь оглянуться, как день теряет две с половиной минуты. – И добавил: – Я когда-то составил диаграмму для школьной конференции, и это засело у меня в голове.

– Другими словами, вы были «ботаником», астматиком и носили очки. Неудивительно, что вы отказались от бейсбола.

– Следует уточнить, что к тому времени астма у меня уже прошла.

– Рада это слышать.

– Не все могут быть королевами на ежегодной встрече выпускников.

– Я не часто посещала школьные танцы, – помолчав, сказала она.

Еще один кусочек весьма сложного пазла. То она сексуальна и остроумна, а уже через минуту глаза у нее делаются похожими на глаза котенка – добродушно-наивные. Что с ней происходит? Он не узнал Пейшенс лучше, чем сегодня утром. Все, что он имеет, – это еще больше вопросов.

Вкупе с опасно растущей тягой к ней.

* * *

В доме было прохладно. Стюарт закрыл входную дверь и включил свет в прихожей. Найджел, который сидел на столике у окна, поприветствовал их громким мяуканьем и помчался на кухню.

– Нечего вопить, – бросила ему вслед Пейшенс. – Ты не ел всего несколько часов.

На другом конце коридора мяуканье становилось все громче и настырнее. Пейшенс закатила глаза, а Стюарт засмеялся:

– Не возмущайтесь – вы не знали других Найджелов.

– Разве он не первый?

– Он третий. Найджел Второй жил здесь, когда я учился на юридическом.

– Ничего себе. Ана, должно быть, очень привязана к имени Найджел. – Либо так, либо она не мастер придумывать клички домашним любимцам.

– Я спросил ее как-то, почему она дает им всем одно и то же имя, – сказал Стюарт, – а она ответила, что у них у всех характер Найджела.

– Если это правда, то напомните мне избегать парней с именем Найджел.

Оба рассмеялись и… замолчали. Пейшенс в замешательстве водила носком туфли по рисунку на коврике в прихожей. Как выйти из неловкости? Но ни тот ни другой не знали, как поступить.

– Спасибо за обед, – наконец сказала Пейшенс.

– На здоровье. – Стюарт улыбнулся. – Может, мы тем самым погасили разногласия.

– Может быть. Должна признать, что ваша компания не так уж плоха, когда вы не обвиняете меня.

– Не обольщайтесь – наступит завтра, – ответил он.

Пейшенс, конечно, могла бы засмеяться, если бы в его замечании не было правды. Их временное перемирие нарушится в любой момент.

– Кстати, – добавил он, – вы тоже не плохая компания… когда не увиливаете от ответов.

– Как вы сказали – наступит завтра. – Она отвернулась, собираясь уйти, но тут левая нога уткнулась во что-то теплое и пушистое. Найджел. Пейшенс неловко отодвинулась, чтобы не наступить на этого негодника. Лодыжка у нее подвернулась, правое колено подогнулось, и она поняла, что падает.

Стюарт успел ее подхватить, так что она не шлепнулась всем весом на пол.

– Глупый кот, – пробормотала Пейшенс.

– Вы в порядке?

– Да. А Найджел, вероятно, проживает следующую из своих девяти жизней, поскольку я его не раздавила. – Она огляделась, но кот куда-то исчез.

– Он убежал наверх, – сказал Стюарт, помогая ей встать на ноги.

– Надеюсь, с виноватым видом. Если раньше вы мне не верили, что Ана упала из-за Найджела, то сейчас должны поверить.

– Доказательство определенно в вашу пользу. Вы не сильно стукнулись?