Разговор с собственной женой он откладывал. Майя Пинакина была тусовочная москвичка, то есть человек, совершенно не готовый к мелодраматическим сценам и патетической лексике. Поэтому Борис Никитич начал путь в женщины с поиска хирурга.

Поговаривали, что самым большим экспертом в этом деле был Месроп Папазян — медик чрезвычайно аккуратный, прекрасный профессионал и сердобольный патриот Москвы. Патриотизм его был известен далеко за пределами нашего города по следующей причине: он делал операции в долг. Дело немыслимое в медицинской практике! Кому же без особого интереса придет в голову кредитовать операции столь деликатного свойства: erecticus вворачивать вовнутрь тела и с помощью тончайшего хирургического мастерства творить из него вагину! Редчайшие порывы души демонстрировал столичный медик Папазян. Как будто чья-то таинственная рука через его талант и склонность к благотворительности старалась осуществить преступный замысел: перелицевать как можно больше москвичей, спутать демографическую картину и полностью завоевать гигантский мегаполис. Ведь всем известно множество случаев банкротства богатейших компаний, умело подготовленного административным ресурсом разных этажей государственной или финансовой власти. Не было ли это звеньями одной цепи? Ведь банкротство фирм можно смело сравнить с банкротством личности, пожелавшей вдруг превратиться из мужчины в женщину или наоборот. Но в последние годы слишком много невероятного происходит в нашем городе, так что многие, совершенно не задумываясь, принимают подбрасываемые внешними силами идеи как собственные прозрения — и неплохо, к слову сказать, живут! Во всяком случае, смело, даже несколько вызывающе, афишируют подозрительные капиталы, половую распущенность, кичатся своей бездуховностью, нарядами от всемирно известных производителей и лексикой, бездарно приправленной матерщиной. Но, с другой стороны, что еще нужно москвичу? Разве всего этого не хватит, чтобы жить в свое удовольствие? Ведь эпоха нынче рыночная, а значит, потребительская! А век расходов имеет свои законы, свою ментальность. Тут экономика формирует нравы субъектов рынка. Поэтому поэзия, симфоническая музыка, художественная литература, христианские заповеди канули в Лету. Они мешают иметь ежегодный рост валового продукта. Умнейшими книгами бюджет страны не пополнишь. Нужен массовый товар, а таким феноменом, удовлетворяющим массы потребителей, может стать лишь полная свобода, но свобода не политическая, не экономическая, а внутренняя. Однако при отсутствии интеллектуального багажа и духовных потребностей она становится лучшим катализатором роста для тотальной распущенности. Видимо, именно поэтому Борису Никитичу пришла мысль стать не Наполеоном, не Эйнштейном, не Шолоховым, а любвеобильной Натальей Никитичной. И никто не имеет права осуждать его за столь индивидуальное решение. Человек завоевал право стремиться к самовыражению не по рекомендациям церковников, не по лекалам социологов и прорицателей, не по манифестам партийных активистов, а исходя из собственной фантазии и воли. Имеет ли кто-нибудь право помешать людям сделать свой выбор? Кто же именно? А может, совесть заставит человека призадуматься? Но она зиждется на фундаменте знаний. И чем выше культура, тем безупречнее нравственность! А если осведомленность о мире уступает место любопытству не обремененного знаниями интеллекта, разве позволительно осуждать поиск человеком самого себя? В любом его выражении! Поэтому нет никаких веских оснований порицать выбор своего места в жизни каждым из нашей породы. Человек, иди куда хочешь! Мир в своем многообразии ждет тебя! Открой его! Познай его! Возьми его! А если по каким-то причинам не можешь жить в нашем замечательном мегаполисе — измени самого себя, внутренний мир всегда богаче, чем внешний!

Госпожа Мегалова остановилась у рынка, чтобы купить несколько персиков. Они достаточно быстро выводили шлаки из организма, поэтому молодая дама предпочитала именно эти фрукты.

Конечно, изменив свой пол, Наталья Никитична обрела совершенно новые привычки и бытовые пристрастия. Если раньше в ее мужских карманах находились деньги, сигареты, зажигалка, мобильник, перочинный ножичек, которым чистились ногти, штопор, которым открывались винные бутылки, то сейчас она вообще не имела никаких карманов. В ее дамской сумочке можно было найти совершенно другие аксессуары: клизмочку, чтобы перед этим самым изумительным делом задний проход был всегда безупречно чист, презервативы, вместо перочинного ножика — пилочку и лак для ногтей, тушь, кошелек, две-три смены нижнего белья, гигиенические салфетки и другие типично женские вещички. С недавних пор госпожа Мегалова даже персики предпочитала есть без шкурки, нарезанными ломтиками, — одним словом, по-женски.

У нее еще оставалось достаточно времени до свидания с Ивониной. Поэтому она заехала на Плющиху в ресторанчик «Багратион», чтобы выпить кофе и съесть очищенные фрукты.

В начале седьмого вечера в питейном заведении было пустынно. Одиночество и тишина вызвали у молодой женщины поток воспоминаний…

Если доктор Папазян проводил завершающую транссексуальную операцию, то всю предварительную работу вел другой врач, со странной фамилией Захожий.

Руслан Олегович Захожий был невысокий, щупленький мужчина лет пятидесяти: впалые щеки, обведенные темными кругами глаза, никотиновая желтизна на посветлевших усиках. Он облысел еще в студенческие годы — остались лишь небольшие островки седых волос за ушами. У господина Захожего были маленькие, всегда смеющиеся глазки, готовые выпрыгнуть из орбит от неожиданных желаний пациентов. Хоть он сам был русским человеком, москвичом, ему было куда легче общаться с пациентами других национальностей, потому что русские, в отличие от всех прочих, всегда требовали (чисто московские замашки!) самых невероятных превращений. Тут фантазии били через край. Например, у него почти ежедневно появлялись пациенты — нет, не выпившие, а совершенно трезвые, в здравом уме и твердой памяти, — мечтающие получать erecticus через анус, но чтобы он поллюционировал в вагину. Вот пожелание какое, а? Или пришел как-то один известный повар и задал ему каверзный вопрос: «Смогли бы вы приготовить поросенка так, чтобы он оставался цельным, но одна половина была бы зажарена, а другая — отварена?» Глаза Захожего уже готовы были вылезти из орбит, но тут повар ошарашил его идеей еще более задиристой: «А я могу! Поэтому плачу вам любые деньги за операцию, чтобы одна моя сторона как есть, так и оставалась бы мужской, а вторая превратилась бы в женскую. Сможете? Один день я был бы предан своей жене, другой день — становился бы женой будущего суженого. Ведь интересней жить было бы, а? Одна ночь — ты мужик, следующая — ты баба!» Или как-то пришел один предприниматель и говорит: «Слушай, старик, у меня бизнес, я шью бюстгальтеры. Помоги увеличить оборот. Будешь у меня в доле». Захожий удивился: «Как я, врач, могу тебе помочь в коммерции?» — «Прекрасно можешь! С твоей помощью мое производство станет выпускать в два раза больше продукции. Начнем с моей жены. И мне приятней будет. Согласен?» — «Никак не пойму, что мне прикажете делать?» — совсем растерялся врач. «И чего все врачи такие бестолковые? На спине груди надо отращивать! И секса больше, и оборот выше. Представляешь, какой стороной женщина к тебе ни повернется, ты всегда можешь обнять ее груди. Одной рукой те, которые рядом, другой — которые на спине. И ей хорошо, и тебе в кайф. Но тут второй бюстгальтер покупать надо… И бизнес расцветет, и деторождаемость увеличится. Мы же нация с отрицательным демографическим показателем и слаборастущей экономикой…» Или вот другой пациент, который уже давно донимал Захожего: «Помоги, — говорит, — увеличить erecticus до таких размеров, чтобы не искать себе партнеров. Чтобы я сам с собой занимался оральным сексом. Зачем полезную организму сперму другим отдавать? Время нынче рыночное, экономить ресурсы учит. Да и цены на это дело выросли. Если за такой сервис другим платить, то быстро разоришься, улетишь в тартарары, как “Муба-банк”. Шутка ли, девки за это дело стали аж сто долларов требовать! За такие деньги не грех себя самого удовлетворить!»