Вечером он смотрит «Часы». Фильм не слишком нравится Джонни, но вдруг ему в голову приходит мысль: а что, если приделать героиням собачьи головы? Получается очень здорово – ну а потом опять побоище из гонконгских боевиков.

В этом случае получается, что тот стародавний проект, начатый у ночного костра, описал полный круг. Образы, о которых думали наши предки, много тысячелетий выбирались наружу, и заселили этот единый, бесплотный и безымянный метаобъект, который мы все время строили. Они – часть мира Джонни, он пользуется ими, принимая как должное и уважая не больше своих собственных досужих фантазий. Впрочем, Джонни еще ребенок, который, сам того не замечая, погружен в культуру собственного вида. Он еще получит образование – вероятно, через учебный режим той самой системы, с которой сейчас играет. Мало того, система уже наверняка незаметно приступила к его обучению. Быть может, его научат смотреть кино так, как смотрим его мы. Вернее, смотрели раньше – по-моему, с приходом DVD мы делаем это иначе, не говоря уж о том, что поменялся подход к производству фильмов. Скорее всего, похожим образом я учился читать книги – привыкая ценить этот немного странный, но все еще мощный информационный канал.

Остается надеяться, что развлекательная система Джонни и создавшая ее культура будут твердо придерживаться образовательных принципов. Что история единого продукта не будет забыта и что в нужный момент мальчику объяснят (а если надо – докажут), что «Мальтийский сокол» был изначально черно-белым фильмом с Хамфри Богартом в главной роли.

Ведь я вижу, как Джонни выключает свет и засыпает. В его спальне стоит старый, еще бабушкин стол из «Икеи» (мама недавно его починила), а на этом столе новая игрушка, которые мгновенно штампует все та же развлекательная система.

Это фигурка женщины, застывшей в балетной позе. Она летит – словно бойцы в фильмах Джона Ву.

Это Мерил Стрип – ее роль в фильме «Часы».

У нее голова чихуа-хуа.

Вот результат (один из многих) повторных раскопок статьи «Это поет мертвец».

Обратите внимание, как беспечно, посвистывая, я обхожу самую мысль о том, что оцифровка может хоть как-нибудь относиться к (хм!) книгам, к способу их издания или продажи. Ой-ой. Подозрения у меня были уже и тогда, однако в тот день мне хотелось нагнать страху именно на голливудских режиссеров.

Вот ведь странное желание…

«Представь себе, что Джеффри Катценберг[11] возглавил целую страну и правит ею по принципу «Будь счастлив или сдохни»», – объяснял мне продюсер.

Дело было неподалеку от Родео-драйв[12], в офисе, обставленном громоздкой черной мебелью, которую взяли в лизинг на деньги японских инвесторов.

И вот я тут. Должен признать, что от сравнений с Диснейлендом и правда трудно удержаться. Вспоминается и Родео-драйв, хотя здешний аналог «Беверли-центра» раз в тридцать-сорок больше.

;-)

Кажется, Лори Андерсон говорила, что виртуальная реальность так и не станет реальностью, пока там не заведут хоть немного грязи? Так вот, сингапурский аэропорт Чанги напоминает ранние компьютерные миры с низким разрешением. Нигде ни пылинки, полный порядок – ни одной неаккуратной текстуры. Снаружи буйная тропическая зелень – ярко-зеленая, но чересчур уж ухоженная. Лишь облака хаотично разбросаны по небу и высятся над морем белыми столбами.

Таксист предупредил, что мусорить нельзя, и спросил, откуда я. Потом поинтересовался, согласен ли я, что «Сингапур очень чисто». Тут запищал этот противный звуковой сигнал превышения скорости – их ставят в японских машинах, просто чтобы мы были в курсе. По обеим сторонам шоссе тянулись поля для гольфа…

…

– Приехали поиграть в гольф?

– Нет.

– По делу?

– Развлекаться.

Водитель хмыкнул. Он мне не поверил.

Сингапур – это неумолимый аттракцион для всех возрастов, но под тотальным контролем государства, которое напоминает огромную корпорацию. Если бы в IBM вдруг решили завести себе страну, то эта страна наверняка была бы похожа на Сингапур. Сплошь белые рубашки и никакого чувства юмора – вот что такое «Сингапур Лтд.». Главное здесь – исполнительность, а чего-то смелого и оригинального не сыщешь днем с огнем.

И еще здесь не осталось памятников прошлого.

В Сингапуре не бывает покоя. Представьте себе азиатский Цюрих, изолированный офшор на границе Малайзии – богатейший микрокосм, где люди живут словно… словно в Диснейленде. В Диснейленде со смертной казнью.

Впрочем, Диснейленд ведь не строили поверх Британской империи – ничуть не менее удивительного парка развлечений XIX века. А с Сингапуром вышло именно так. Из-за белоснежных стен современного мегаполиса в духе Гернсбека кое-где торчат под странными углами свежепокрашенные конструкции Викторианской эпохи. Эти редкие осколки древности здесь неслучайно. Они напоминают, до чего же поразительный форпост устроили здесь когда-то англичане – не сравнить даже с Гонконгом.

Пытаясь ощутить атмосферу старого Сингапура, чувствуешь физическую боль – как если бы «Новый Орлеан» в Диснейленде – фальшивку в блестящей обертке – возвели поверх настоящего французского квартала. Фасады сохранившихся лавок Викторианской эпохи напоминают Ковент-гарден каким-то неправдоподобно ясным для Лондона днем. Страдая от смены часовых поясов, я пару раз выходил прогуляться рано утром, когда духи города не так незаметны, но от прошлых реальностей здесь почти ничего не осталось. На белой колонне лавчонки висит старая медная курильница, а в ней дымит ароматическая палочка; зеркало над дверью магазина электротоваров отгоняет злых духов – ведь они умеют двигаться только по прямой; к свежепокрашенной металлической ограде пристегнута цепью ржавая повозка велорикши. Здесь почти не осталось физических следов прошлого.

В 1811 году теменгунг (так назывался здешний правитель) явился с сотней малайцев возрождать древний Сингапур, но джунгли уже давно поглотили руины «львиного города» XIV века, за который когда-то сражались Ява, Сиам и Китай. А всего восемь лет спустя на берег, кишащий ядовитыми змеями и речными пиратами, ступил сэр Стэмфорд Раффлз, который тут же заявил, что здесь отличное место для британской торговой базы. По мнению Раффлза, заморские бриллианты короны ее величества должны были сверкать всеми цветами колониальной радуги: здесь была Арабская улица, китайский квартал Танджонг Пагар, индийская Серангун-роуд… Парк развлечений сэра Стэмфорда процветал сто десять лет. Это был свободный порт из приключенческой повести по мотивам книг Тэлбота Манди, где все народы Азии смешались, словно восточные пряности на блюде из английского фарфора. «Манчестер Востока». Натуральный гвоздь сезона.