— Случайно у тебя нет знакомых, которые могли бы сдать комнату хорошему человеку?

— Совершенно случайно и секретно — есть, — ответил он.

В течение следующей недели мы выясняли с Вадимом отношения, о чем лучше не вспоминать… Сказала, что он должен уйти, и встретила, конечно, бурное сопротивление. Устав от бесконечных пререканий, я чуть было не согласилась назначить ему «последний испытательный срок». Но, помня игуменское «вам надо расстаться и посмотреть…», обливаясь внутри слезами, заставила Вадима собрать вещи и переехать в предложенную комнату.

— Наташик, понял. Я должен исправиться. Я исправлюсь и вернусь к тебе таким, как ты хочешь, — сказал при расставании. — Мне будет очень трудно.

— Мне тоже, — ответила я.

Хлопнула дверь, отрезав прошлое.

Душа ныла в ожидании, когда он «исправится и вернется». Вадим не возвращался и не давал о себе знать. Только через режиссера, предложившего комнату, я узнавала, что у него все в порядке, быт как-то наладился.

Обрыдлый нарушитель моего спокойствия исчез, но лучше от этого мне не стало: замучило чувство вины. Постоянный анализ переживаний, размышления о дальнейшем одиночестве одним словом, интеллигентская рефлексия извела меня вконец. Месяца два прошло в борениях. Наконец я решилась снова ехать в Печорский монастырь к игумену N вопросить: что же дальше?

Остановилась у доброй монахини: она сразу вспомнила меня.

— Как мне отыскать этого игумена N?

— А ты помолись, так где-нибудь и встретишь, — ответила она. — Помоги тебе, Господи.

Не знаю, по чьей молитве, но я увидела игумена на монастырском дворе сразу, как только спустилась вниз. Он куда-то торопился.

— Батюшка, благословите! — кинулась я навстречу ему.

Он внимательно глянул на меня, благословил и двинулся дальше.

— Мне надо с вами поговорить!

— Спешу, не могу! — услышала я.

Я не поняла, узнал он меня или нет? Перед всенощной я пришла пораньше и снова увидела его — направляющимся на богослужение.

— Отец N, — встала я на его пути. — Пожалуйста, поговорите со мной.

— Какой разговор, иду на службу, — не очень любезно, как мне показалось, ответил он.

Еле дождавшись утра, побежала я в монастырь и после литургии, как и вчера, встретила на монастырском дворе бегущего по делам батюшку. Он сам остановился, узнав меня, и с улыбкой сказал:

— Гостей много. Ничего не получится.

Мне показалось, что он просто издевается. И всё: тут же атаковали меня осуждающие помыслы. Вот ведь говорил: «Без любви жить нельзя», а сам… где же ваша любовь, отец игумен, неужели не видите, как я страдаю, или не хотите помочь? Тогда грош цена вашему совету… Хорошо, сегодня гости, а завтра — проводы гостей?

На следующий день снова на монастырском дворе встретился игумен и бросил на бегу, будто дразнил меня:

— Бегу, бегу…

Как я ошиблась, это совсем не отец Иоанн…

Обратные билеты были на вечерний поезд. Мысли о том, что я обманулась, когда попросила совета у игумена N, доводили меня до крайней степени возбуждения, почти до исступления. И что с этим теперь делать? Как жить дальше? Я забрала свою сумку от матушки, которая почувствовала мое взвинченное состояние, но мне не хотелось разговаривать теперь с монахами вообще: строят из себя много…

Матушка, прощаясь, улыбнулась мне многозначительной улыбкой:

— Ничего… Этапы большого пути…

— Родная винтовка, горячая пуля, лети! — с ехидцей подхватила я. — Спасибо за приют, за ласку.

Я ушла, решительно настроенная больше не приезжать в Печоры. Напоследок захотелось помолиться в древней Успенской церкви. Народу было мало, своим чередом шла всенощная. Я не молилась, а в мыслях продолжала укорять игумена: аж из Москвы приехала, время, деньги потратила, а он даже пяти минут не нашел поговорить… Никогда больше не приеду! Боясь опоздать на поезд, я часто смотрела на часы. Несколько раз хотела выйти из церкви, но какая-то сила удерживала: сначала на десять минут. Потом на пять, еще на пару минуток, на минуту — ведь больше сюда не приеду… Наконец я решительно пошла к выходу, взялась за отполированную тысячами ладоней ручку входной двери, потянула на себя. Дверь приоткрылась, и я увидела игумена N, который, входя в церковь, держал в этот момент ручку той же двери с внешней стороны. Я не хотела его и видеть, а Бог свел. Эта «случайность» так поразила, что из моей головы мгновенно выскочили все дурные мысли.

— Уезжаю… — жалобно произнесла я.

На пороге игумен благословил меня и ласково сказал:

— С Богом! Ангела в дорогу…

Я вышла из церкви и, хотя надо было поспешать на поезд, медленно побрела в гору, раздумывая, не вернуться ли назад, чтобы попросить у игумена прощения за возведенные на него напраслины. От стыда стало даже жарко. И все-таки рванула к автобусу, надеясь, что скоро снова приеду и тогда…

Ночью в поезде не спалось, я и не ложилась, раздумывая над неисповедимыми путями Божиими в своей жизни. Часто, не понимая, мы их не и не принимаем. Приходится Богу постоянно устраивать маленькие чудеса, чтобы направить самонадеянного человека в правильную сторону. Вот не встреть я игумена, так и уехала бы с обидой на него и, Бог весть, каких глупостей натворила. И как Господь в последний момент, уже не надеясь на мою духовную трезвость, разрушил бесовское наваждение — умилительно и даже смешно. Батюшка же мне в прошлый раз все сказал: «Надо расстаться и посмотреть, что значим друг для друга…» Мы с Вадимом расстались, но еще «не увидели». Я не выполнила его предыдущего совета, что он мог добавить к нему? Ничего. Поэтому и «бегал» от меня.

Через несколько месяцев я узнала — случайно, что Вадим женился. Это был удар ниже пояса, но вопрос, что я для него «значу», отпал сам собой.

Спустя несколько лет я ясно ощутила, что именно по молитвам дорогого батюшки жизнь моя мало-помалу стала входить в нужное русло.

С первой моей встречи с игуменом N прошло лет десять. Еще три-четыре раза за это время побывала я в Печорах; однажды — со своей знакомой, которая приезжала к отцу Адриану и настойчиво рекомендовала мне обратиться к нему за советом, но так и не уговорила… С игуменом N я больше не встречалась и даже не знала, обитает ли он в Псково-Печерской обители или его перевели в другой монастырь, жив ли он вообще. Но поминать его в молитвах сделалось моей потребностью.

И вот однажды перед Пасхой мне так захотелось его увидеть… Его «без любви жить нельзя» отпечатлелось в сердце навсегда. Недолго думая, на Пасхальной седмице я двинула в ставший приграничным город Печоры — теперь с пересадкой во Пскове. У меня было единственное желание — поблагодарить батюшку за молитву и совет. Был солнечный теплый день, на душе как никогда пасхальная радость, которую могла прогнать единственная весть: игумена N больше нет в монастыре…