— В нашей стране за счастье народа борются на трудовом фронте, — сказал полковник. — А чтобы на этом фронте быть бойцом полезным, вы должны хорошо учиться. Все зависит от того, как вы справляетесь с этой главной задачей — как герои или как трусы.

Гунтис украдкой подтолкнул Альку локтем и шепнул ему на ухо:

— Говорил я тебе!..

Полковник дочитал протокол и продолжал:

— На вашем месте я бы написал так. Первый пункт. Члены бригады не должны иметь плохих оценок. Если кто-нибудь получает двойку, за это в известной мере отвечают все. Кто отстает в учебе, того не принимать ни в футбольную команду, ни в другие игры. Может быть, стоит выпускать собственную стенгазету и там протягивать двоечников. Тогда все жильцы узнают, кто у нас лентяй.

— Тогда у нас целых полгазеты будет все только про двойки. — Алька совсем приуныл.

— Неужели вы так плохо начали новый учебный год?

Алька опустил голову. Что тут ответишь, когда у самого двойка по латышскому языку?

Полковник, взглянув на Альку, усмехнулся и сказал:

— Так вот, первый подвиг бригады — преодолеть лень, когда она нашептывает: «Что ты корпишь над уроками, на дворе ребята гоняют мяч! Уроки успеешь потом!» Друзья мои, вспомните великого русского полководца Суворова. Он часто напоминал своим солдатам: «Тяжело в учении, — легко в бою». Но я вижу, у вас дела запутались так, что на исправление двоек понадобится целая неделя?

— Да, неделя, не меньше, — сказал Алька и вздохнул с облегчением.

— Вы все из разных классов?

— Точно так, — ответил Гунтис. Разговор о двойках к нему не относился: он был отличником.

— Прекрасно! Значит, старшеклассники могут помочь младшим, объяснить им непонятное и с двойками вы быстро справитесь.

— Запиши, Гунтис, — напомнил Алька.

Гунтис достал из кармана авторучку, пристроил на колене блокнот и стал записывать.

— Иди к столу, будет удобнее, — позвал полковник, но Гунтис отказался.

— Он всегда так пишет, привык, — подтвердил Алька.

— Итак, об учебе всё, — полковник вернулся к начатому разговору. — Вы оба лично отвечаете за то, чтобы двойки были исправлены. О результатах доложите мне.

— Есть доложить вам! — Алька вскочил и вытянулся в струнку.

— А если кто-нибудь нас не послушается? — усомнился Гунтис.

— Такого упрямца присылайте ко мне, я сам с ним поговорю, — обещал полковник.

— А у меня двоек нет, у меня двоек нет! — Вовка от радости запрыгал вокруг стола на одной ноге. Отец поглядел на него.

— Владимиру в течение двух месяцев научиться читать! Иначе — вон из бригады. Запишите это.

Гунтис записал, а Вовка сразу скис.

— Пошли дальше. По-моему, ребята, надо ввести еще такой пункт: помогать пожилым людям. Тимур тоже помогал старшим, помните?

Мальчики в знак согласия кивнули головами.

— Например, позаботиться о дровах для плиты бабушки Заринь. Да мало ли в нашем доме пожилых людей, которым некому помочь! Вот вы и услужите им.

— Они не поверят, что мы всерьез, — возразил Алька.

— Вы добейтесь, чтобы поверили. И вот еще нужный пункт: запретить шуметь во дворе, на лестницах и в квартирах, когда другие жильцы спят. Кстати, кто это у вас так ужасно свистит?

Алька покраснел.

— Кроме того, обязательно надо запретить бранные слова. Их нельзя употреблять ни между собой, ни в разговоре со старшими. Управдом мне кое-что рассказала по этому поводу.

Оба мальчугана усердно разглядывали носки своих ботинок.

— Я думаю, дальше вы сами знаете, что надо делать. Главное — вести себя и всегда поступать так, чтобы с честью носить имя советского школьника и пионера. Так как же, будем друзьями?

Ребята восторженно уставились на полковника: разве можно в этом сомневаться?!

— А понравилось бы вам, если бы про ваших друзей другие говорили: «Да они просто шалопаи»?

Вовкина мама поставила на стол четыре чашки какао и целое блюдо печенья.

— Ну, об этом хватит. Теперь прошу к столу, — пригласил полковник.

Ребята чувствовали себя страшно неловко, сидя за столом рядом с полковником. Но полковник стал им рассказывать о себе, о том времени, когда он был такой, как Алька и Гунтис. Тут было что послушать. Ведь все это происходило много лет назад, во время гражданской войны.

— Товарищ полковник, — попросил Алька, когда каждый выпил по три чашки какао и блюдо с печеньем почти опорожнилось, — не можете ли вы рассказать это всем ребятам? Всем будет интересно.

Полковник согласился. Мальчики стали прощаться.

— Ребята! — захлебываясь от восторга, рассказывал Алька на другой день. — Вот человек — полковник! Какой человек! Мы пили какао, и он рассказывал свои приключения во время гражданской войны. Если б вы слышали! Когда он был такой, как мы, у него даже винтовка была. Настоящая армейская винтовка!

На лицах остальных ясно читалась зависть. Не из-за какао — что им какао! Из-за рассказов…

— Ничего, — успокоил всех Алька. — Полковник обещал всем рассказать.

— Забудет… — не поверили ребята.

— Не забудет. Он теперь шефствует над нами.

Гунтис рассказал, что говорил полковник про учение. Лица мальчишек вытянулись. Хуже всех было положение Майгониса. Он сидел в четвертом классе второй год и все-таки приносил домой двойку за двойкой.

— Неужели у тебя такая тупая башка, что ты не можешь ничего запомнить? — негодовали ребята.

Майгонис почесал в затылке и сплюнул. Плеваться так далеко и так точно умел он один. Это потому, что у Майгониса между передними зубами была широкая щель.

— Мочь-то могу, да все времени не хватает. День короткий, понимаете? То во дворе дела, то на улице.

— Хочешь, я тебе помогу? — предложил Гунтис.

Еще чего не хватало! Что он — маленький? К тому же, зачем смешивать дела дворовые со школьными?

— Полковник сказал, что хорошо учиться — это наш величайший подвиг. Поэтому двоек быть не должно, — твердо ответил Алька. — Мы с Гунтисом отвечаем за это своими головами.

— У тебя у самого двойка! — не сдавался Майгонис.

— Верно, есть, но я ее исправлю. Кто не исправит, того из бригады вон! И еще ему придется идти к полковнику объясняться!

— Не больно-то выскакивай! Думаешь, нужна мне твоя бригада? Детские игрушки! — Майгонис разозлился не на шутку.