– Я не могу притворяться, будто не скучаю по прежней жизни, хотя, в общем-то, не могу назвать себя современной женщиной. Я вела хозяйство, устраивала приемы для деловых партнеров мужа, заботилась о Конни и проводила много времени с подругами. Но сидеть дома теперь… это совсем другое. И чем старше становится Конни, тем меньше она нуждается во мне. Думаю, это проблема всех экспатов. Я не работала, как и большинство жен за границей. Я следила за тем, чтобы в жизни Филиппа, моего бывшего, все работало как часы. Если он был дома, я готовила ему еду, стирала и гладила его одежду, собирала ему чемодан в командировку, планировала отпуск, старалась, чтобы его ничто не напрягало, ограждала от стрессов. Я решала все проблемы с Конни, ему оставались лишь развлечения, но у него была напряженная работа, и я думала, что все это важно. Взамен у меня были обеды с подругами, путешествия, я покупала, что хотела, и долгое время мне казалось, что этого достаточно. Достаточно для нас обоих.

– Но ведь это не так?

– Только не для него. И, конечно, я беспокоюсь о Конни. Филипп – ее отец, и она его любит.

– О боже. – Мы с Клэр вздохнули. – Не знаю, как бы я с этим справилась. Бедняжка Конни.

– Что ж, пора все менять. Я прожила в браке шестнадцать лет, но пришло время посмотреть в будущее. И постараться, чтобы моя маленькая девочка, которая не такая уж и маленькая, не слишком пострадала из-за всего этого, – решительно сказала Сильвия.

– Конни понравилось в новой школе? – спросила Клэр.

– Выглядела она довольной. Ей приходится нелегко, ведь она привыкла к прежней, очень хорошей школе. В Лондоне все наверняка по-другому. Я подумывала о том, чтобы заставить Филиппа раскошелиться и оплатить частную школу, но стоимость обучения совершенно неподъемная даже для него. Поэтому я решила сначала записать Конни в обычную школу. Если ей там не понравится, буду искать деньги или заставлю его заплатить. Я должна вытрясти из него деньги!

– Эй, мы больше не говорим о нем, запомни! Алексей проследит, чтобы у Конни в школе не было проблем, у тебя есть работа, твой бывший… не буду говорить, кто он такой… и очень скоро ты увидишь, что впереди тебя ждет прекрасное будущее.

– Боже, Клэр, повторю еще раз: нам так повезло, что мы живем рядом с вами!

– Мяу! – подал я голос.

– И с Алфи, конечно же, – подмигнула мне Клэр.

– Клэр, ради всего святого, угомонись, – сказал Джонатан позже, когда они уже лежали в постели.

– А что такого? – встрепенулась она. – Я просто спросила, нет ли у тебя знакомых холостяков.

Один из моих талантов – сводить людей вместе. Я соединяю людей и романтически, и по-дружески, и Клэр научилась этому у меня. Она все схватывает на лету.

– Помнишь, что было в последний раз? Я познакомил твою подругу с моим приятелем, и дело кончилось тем, что она переехала в Дубай. – Он говорил о Таше, лучшей подруге Клэр, с которой я тоже дружил. Мы оба все еще скучаем по ней.

– Все так, но я просто подумала, что Сильвии будет легче устроиться на новом месте, если у нее появится личная жизнь.

– Согласен, но она, наверное, еще не готова к знакомству с мужчиной. Ведь она переживает такое потрясение… Думаю, лучшее, что мы можем сделать, – предложить ей свою дружбу. Честно говоря, не каждой женщине необходим мужчина. – Джонатан покачал головой. – Даже не верится, что я такое сказал. Прямо как феминист.

Я усмехнулся, потому что Джонатан не очень-то соответствовал образу «нового мужчины»[3]. Он говорил, что пробовал себя в этой роли, но на самом деле предпочитал лениться, и вообще ему нравилось, когда за ним ухаживают. В этом я мог с ним согласиться. Как и Джонатан, я с уважением относился к женщинам, но не возражал против того, чтобы они обо мне заботились. Впрочем, я тоже всех опекал, так что вполне мог сойти за «нового кота».

– Скорее ад замерзнет, чем ты станешь феминистом. Ну да ладно, хватит на сегодня, – сказала Клэр.

Я поддерживал Джонатана в том, что Сильвия еще не готова к новым отношениям, но дружба ей не помешает. Засыпая, я думал об этом. О том, как радость Сильвии в одночасье сменялась грустью, так же, как у Клэр, когда она только переехала сюда. Я очень хорошо понимал, что Сильвия хочет двигаться дальше, но это непросто. Я сам проходил через это. Терял людей, которых любил. И на мою долю выпало немало душевной боли, поэтому, когда я увидел Сильвию, то сразу догадался, что она чувствует, как будто мог заглянуть прямо ей в сердце.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем у меня появился шанс увидеть Хану. Я осмотрел дом, ища способ проникнуть внутрь, потому что Хана явно не собиралась выходить на улицу. В доме, где жила Снежка, моя бывшая подружка, не было кошачьей дверцы, но хозяева, уходя, оставляли открытым окно на кухне, чтобы она могла выйти погулять. Иначе ей пришлось бы сидеть у стеклянных дверей и ждать, пока ее выпустят и впустят обратно. Снежку это вполне устраивало, хотя лично я предпочитаю доступ на свободу в виде кошачьей дверцы, а лазать по подоконникам – утомительное занятие. Поскольку Хана была домашней кошкой, в их доме мало того, что не было кошачьей дверцы, так еще и окна, похоже, не открывали из-за холода. Это меня расстроило, и чем сильнее я убеждался в невозможности забраться в дом, тем больше мне хотелось туда проникнуть.

В то утро зарядил сильный дождь, и Джордж отказался выходить на улицу – у него вдруг развилось отвращение к сырости, – поэтому, зная, что он дома и в безопасности, я решил пойти посмотреть: вдруг удастся осуществить задуманное. Дождь безжалостно мочил мой мех, пока я пробирался к задней части дома, где вдруг наткнулся на золотую жилу или, по крайней мере, серебряную: одно из окон на кухне оказалось приоткрытым. Правда, оно было маленькое и узкое, наподобие форточки, но ничто не могло поколебать моей решимости. Я запрыгнул на подоконник – пока все складывалось удачно, – и попытался дотянуться до окошка. Первая попытка провалилась: я не рассчитал высоту. Перегруппировавшись, я попробовал еще раз. Мне удалось зацепиться лапами за створку и, с большим усилием, я подтянулся наверх. Но тут же обнаружил, что щель довольно узкая. Я начал протискиваться внутрь и вскоре понял, что, возможно, переоценил свои возможности. Моя задняя часть застряла в проеме, и я извивался и корчился, сожалея о том, что съел за завтраком слишком много.

– Уоу! – воскликнул я в отчаянии, чувствуя, что мои усилия ни к чему не привели. Если дело так пойдет, я проторчу в окне целый день.

– Что ты делаешь? – раздался чей-то голос. Я посмотрел вниз и увидел Хану. Она лежала на полу и вопросительно смотрела на меня.

– О, привет! Я – Алфи, твой сосед. Хотел зайти и поприветствовать тебя на Эдгар-Роуд. Но это не так-то легко, потому что ты не выходишь из дома, и я подумал, что придется мне войти в твой дом. Что я и пытаюсь сейчас сделать.