«Это ребенок Егора?!» — снова прозвучал в голове вопрос Ильи, как будто на повторе стояла пластинка.

Сама я думала, что да. Потому как в наш первый секс с Егором порвался презерватив, но именно в тот день я и изменила Егору с Ильей… Пьяная, неопытная в сердечных делах, да и не только, девчонка, что с меня было взять в восемнадцать лет?! Напилась на день рождения парня в какаху и призналась Илье в любви, потому что думала, что это все по-настоящему.

Черт!

От этих воспоминаний в груди опять стало тесно.

Наивная… а я думала, что уже давно пережила всю боль потери первой любви. Но стоило увидеть эту самую первую любовь, и увы и ах, все вернулось с двойной силой.

— Мам, а где Рома? — настиг меня на кухне голос Марика.

— Что? — я посмотрела на сына, и ком в горле застрял от тревоги.

Так некстати вспомнились слова тетки о том, что если Астаховы узнают, что я родила им внука, то сделают все возможное и невозможное, чтобы забрать его.

— Рома, мам? — остановился в дверях Марик.

— Да, ну его, этого Ромку, он противный, — шмыгнула я носом, присела на корточки и раскрыла объятия, — иди лучше маму обними, я так по тебе соскучилась…

Марик с разбегу наскочил на меня, и я, не удержавшись, шлепнулась на задницу.

— Малыш мой, мама тебя никому не отдаст, — сказала я вслух то, что крутилось в голове.

— А я тебя никому не отдам, — тонкие ручонки сжали мою шею так крепко, что слезы на глазах выступили.

— Тогда предлагаю поесть вкусняшных хлопьев и лечь спать. Как тебе идея?

— Дай пять, — подставляет свою ладошку сын, и я по ней легонько хлопаю.

— Держи пять.

***

Стоило только закрыть глаза, в памяти вспыхнула яркой картинкой сегодняшняя стычка с Ильей.

Где-то глубоко в сердце я знала, что, приехав сюда, я не удержу под запретом старые чувства, и они рано или поздно вскроются, как наболевшие раны. Как бы мне ни хотелось оттянуть этот момент на подольше, увы, не получилось. У судьбы, видимо, на это были свои планы. Но и оставаться в большом городе мне было уже невмоготу. Тетя Лара всерьез занялась устройством моей личной жизни, причем, как и тетя Вера, меня об этом совершенно не спросив. И как же я была радо тому, что мне посчастливилось уехать от нее до того, как она начала сватать мне «женихов».

Ох, как же это все тяжело… Прошлое какой-то тревожной тяжестью давило на грудь, заставляя беспокойно ворочаться в постели.

Так, надо успокоиться. Завтра и без того очень тяжелый день. День английского языка в доме Марты и Романа.

Если бы не нужда в деньгах, ни за что бы не согласилась репетиторствовать Марту. Но родители девочки оказались очень настойчивыми — раз, и щедрыми — два. От их предложения я, не работая, не имела права отказаться. Тем более, в тот момент, когда Марику нужно было найти подходящий детский сад, да и развлекательные кружки тоже входили в наши планы.

Тяжело вздохнув, я поняла, что без дозы успокоительного мне вряд ли удастся заснуть. Откинув одеяло, села в кровати. Просунув ноги в домашние тапочки, стараясь громко не шаркать по полу подошвами, дабы не разбудить самого мелкого члена нашей семьи, направилась на кухню. И зачем, проходя мимо гостиной, вдруг решила посмотреть на темную улицу, освещенную лишь парой тусклых фонарей, я не знаю. Но я, как будто примагниченная, свернула в гостиную и, подойдя к окну, выглянула во двор.

Секунда, две, три… и я понимаю, что со мной что-то не так. Я с места не могу сдвинуться ни на миллиметр. Хотя внутренний инстинкт вопит: уйди, спрячься, закрой глаза, чтобы не видеть того, что прямо напротив дома, на обочине припаркована машина Ильи.

Прижимаю ладони ко рту, чтобы не вскрикнуть, когда вижу, что на несколько секунд в салоне загорается свет, и Илья, взглянув (в этот миг, мне показалось, что прямо на меня) на окна гостиной, открыл дверь и вышел на улицу. В руках у него был какой-то пакет. Уличного освещения хватило лишь на то, чтобы увидеть его усталое лицо и тревожный взгляд. Сердце от этой картины в груди заныло. И даже то, что он направлялся к нашей калитке, меня не так встревожило, как его усталый вид.

Калитка открылась, и стоило только Илье оказаться на дорожке, ведущей к дому, я сделала то, о чем, возможно, в ближайшем будущем могу пожалеть. Развернувшись на пятках, я метнулась к входной двери. Сердце, будто ополоумевшее, стучало где-то в районе горла. Даже пальцы на руках свело судорогой в тот момент, когда, щелкнув замками, я дернула на себя входную дверь. Илья замер на месте с чертовым пакетом в руках, уставившись на меня, а я — на него. Взгляд глаза в глаза, прямо в душу.

— Даня, — на выдохе срывается с губ Ильи мое имя и несколько секунд вибрирует в воздухе, — почему не спишь?

Он делает шаг ко мне, а я, как истукан, стою на месте и двинуться с места не могу, и ответить ему не могу. Язык совсем не хочет меня слушаться, и я просто молча продолжаю смотреть в черные омуты прошлого.

Нет! Нет!

Я быстро сморгнула пелену с глаз. Прошлое — это то, что никак не может плавно перетечь в будущее. Я не должна больше доверять этому человеку. Ведь по его действиям и словам можно четко понять — он винит меня в том, что случилось с Егором.

Но как бы я сейчас ни хотела разозлиться на него, как бы я себя ни заставляла… не смогла. Чувства к Илье вспыхнули во мне, будто проснувшейся вулкан. Закипели, ожили, с шипением выбираясь сквозь прорванные края надежно заштопанного прошлого.

Я смотрела на него уже не взглядом влюбленного подростка, а взглядом взрослой любящий женщины и отмечала, что его плечи стали немного шире, а рельефные мышцы его рук даже под свитером смотрелись угрожающе. Илья сейчас больше походил на кирпичную стену, нежели на парня, с несуразным пакетиком, который нелепо смотрелся в его руках.

— Что ты здесь делаешь? — хриплым от волнения голосом проговорила я, когда Илья сделал еще один шаг в мою сторону.

Его длинные ресницы дрогнули, и на лице появилась ироничная кривая ухмылка.

— Я тебе задавал сегодня тот же вопрос, Даня, — грудной голос Ильи прокатился по моей коже чувственным разрядом тока, заставляя подняться каждый волосок.

— Это мой дом. Я вернулась домой, Илья, разве я совершила что-то противозаконное?

Его слова и тон обижали меня, и я заставила себя разозлиться на него. Я должна теперь думать не только о себе, но еще и о Марике.

Я сжала ладони в кулак, впиваясь ногтями в мягкую ладонь, отрезвляя болью свою зависимость от этого человека.

— Я не знаю ответа на твой вопрос, Дань, — он протянул мне этот дурацкий пакет, — и вот. Здесь доказательства того, что у тебя ребенок от Егора. И у тебя теперь не получится скрыть мальчика от моих родителей. Егор в коме, и мать сходит с ума от переживаний. Я думаю, что наличие внука поможет ей выбраться из той ямы, в которую она себя загоняет.