Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И любовники вынуждены были расстаться. Борис, конечно, не потерпел никакого морального и физического урона (ведь и у русских, и у евреев одинаково – быль молодцу не в укор!), а Каролина покинула еще один город, пребывание в котором сделалось для нее невозможным. Отправилась она сначала в Дрезден, затем – странствовать по Европе.
Едва покинув Дерпт, Каролина узнала, что в ее жизни совершилась еще одна потеря. Еще один «лучший сон» не будет ей более сниться! Умер Адам Мицкевич. Покинул этот мир. Сначала страдающая по Борису, изъязвленная воспоминаниями об этой недолгой, но такой сильной, такой мучительной любви, Каролина не слишком-то предавалась тоске по тому, другому усопшему. А потом вдруг ощутила, что эта потеря давно потерянного человека словно бы усугубила новую боль, растравила раны ее сердца.
Немало пройдет времени, прежде чем она поймет, что у некоторых людей – особенно сильных, значительных личностей – есть свойство странным образом становиться ближе к нам, чем они для нас дальше, недостижимее. Воспоминания – та мягкая глина, из которой мы не только лепим образ когда-то близкого человека, но и которую подмешиваем в посмертный памятник ему…
Но до этого понимания, повторимся, в жизни Каролины пройдет еще немалое время. Потребуются страдания одиночества и угрюмого уныния, в которых она будет искать новый источник вдохновения. Увы, теперь это был ее единственный источник!
Из поэзии Каролины Павловой исчезла страсть, но в ней появилась мудрость. Мудрость не только опытной женщины, но и опытного человека, по-новому взглянувшего на исторический путь страны, родины, с которой она отныне была разлучена.
Накануне закончилась Крымская война, и событие это было еще свежо в памяти Европы и России. Как известно, Николай I не пережил того унизительного поражения, какое пришлось пережить его державе: он умер, а по некоторым, вполне достоверным сведениям, покончил с собой. Вольнодумствующая интеллигенция ударилась в похоронный плач – однако не по этому поистине героическому монарху, страдавшему обостренным чувством чести, а по поводу будущего России, в которой теперь стало модно видеть некоего монстра, не имеющего ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, отягощенного множеством предрассудков и тяжким наследием, с отупелым народом, с бездарной творческой интеллигенцией…
Таким образом господа интеллигенты поливали грязью самих себя, но это – на здоровье. Каролине же, которая очень внимательно следила за происходящим в России и была в курсе всей литературной и политической жизни, показалось оскорбительным, что огульно изничтожается все лучшее, что есть в стране, втаптывается в ничтожество самый русский дух. В ответ своим былым единомышленникам, которые теперь и знать ее не желали, и думать о ней позабыли, она написала поэму «Разговор в Кремле» (вызывающе посвятив ее своему сыну, с которым была разлучена). Построена поэма, подобно «Разговору в Трианоне», в форме исторической полемики: на сей раз между англичанином и французом (Англия и Франция – стороны-победительницы в Крымской войне) и русским человеком, который признает, что Россия во многом отстает от просвещенной Европы, но лишь потому, что история ее была необычайно тяжела.
Истинное сокровище России, по мнению Каролины, – это народный дух, вера в бога, православие, а сила державы – в крепости государственного строя, который в нашей стране возможен только один: монархия.
Увы, в так называемых передовых общественных и литературных кругах поэму встретили даже не холодно, а просто в штыки. С точки зрения «свободомыслящей интеллигенции», одиозная Каролина Павлова вновь подчеркнула свою одиозность.
С Каролиной окончательно прервали связи даже те знакомцы прежних времен, которые еще поддерживали слабо тлевший костерок взаимного интереса. Теперь она поняла, что путь в Россию закрыт ей окончательно. Та страна, которую Каролина любила, осталась только в ее воображении!
Она решила поселиться навсегда в Дрездене. Беспокоило только то, что средства ее были более чем ограниченны, неизвестно, на сколько их хватит. Впрочем, Каролине зашло за пятьдесят, и она решила, что долго на свете не заживется.
Что ж, человек предполагает, однако располагает по-прежнему бог…