начало действует само из себя. Душа наша не может быть видоизменением другого существа, как предполагали некоторые, ни силою, снаружи приводимою в деятельность, повторяющею свойства и действия чужие. У Спинозы душа, соединенная с телом, представляется подобной радуге. В радуге две стороны: темная, состоящая из паров и дождя, и светлая, освещаемая лучами солнца, отражающимися в каплях дождя. По представлению Спинозы, темная часть в человеке есть тело, а светлая – душа. Итак, душа и тело, по его мнению, один призрак, видоизменение абсолютной Субстанции, внутри души нет ничего самостоятельного. Но не трудно увериться, что душа наша есть начало внутреннее, непрерывно действующее из себя. Когда она принимает в себя впечатления снаружи, в ней есть сила, усвояющая их, значит, есть нечто внутреннее, что̀ перерабатывает по своей прирожденной форме приражающееся к ней снаружи. Это доказательство субстанциальности души общее. Оно ведет к признанию внутреннего начала не только в душе человеческой, но и к признанию субстанций в царстве органических и животных существ. В существах того и другого царства есть также усвоение чуждого по постоянным внутренним формам бытия. Так, на одном и том же месте поля растут различные травы и деревья, которые пользуются одинаковыми соками и прилияниями воздуха; однако каждое из них растет по своей форме, притягивая извне сродное себе, претворяет в свой организм, лишнее извергает из себя, а сродное перерабатывает в состав своего тела. На этом основании в растительном и животном царстве нельзя не предположить действующих изнутри себя субстанций. Иначе из внешнего действования причин как произошло бы то, что каждое растение и дерево растет по своей форме? Несмотря на то, что у растений вблизи находящихся, внешние причины развития, внешние прилияния одинаковы, каждое из них втягивает в себя то, что свойственно ему. Это дает основание заключать, что в растительном царстве есть субстанции, которые и в малом и в большом виде сохраняют один закон, развивая из себя росток, стебель, ветви, листья, плод и т.п. Также и в органической жизни тела нашего, как ни различны вещества, принимаемые им, но и здесь также, как и в растениях и животных, соблюдается закон усвоения (assimilatio), по которому начало органической жизни уравнивает все внешние вещества в одну форму тела человеческого, постоянно развивает его по этой одинаковой форме, усвояя сродное и извергая несродное. Но кроме органической жизни, в человеке есть душевная. Как ни различны впечатления, действующие на наши чувства, но у всех людей, живущих в разных странах и климатах, так сказать, главное содержание душевной жизни одинаково, главные способности сохраняют одинаковую, данную им от природы форму бытия. Из этого открывается, что внутри нас есть деятельное начало, постоянно сохраняющее закон своей природы и сообразно с ним перерабатывающее все разнообразное, что̀ приходит снаружи. Следовательно, человек не есть страдательное только существо, чистое произведение (merus effectus) чуждой силы, только принимающее снаружи впечатления. Душа наша действует по закону свободы, так что, будучи окружена снаружи и изнутри непрестанным приливом и отливом впечатлений, избирает из них по произволу те или другие и может отрешаться от насильственного их влияния. Как бы ни текли представления, но когда душа находит их нессответствующими своим намерениям, недобрыми или бесполезными для себя, то имеет возможность, когда захочет, прерывать течение их и начинать новый ряд действий. Из этого очевидно, что душа имеет в себе начало, постоянно действующее из себя и притом по законам собственно человеческим, по закону свободы, и потому не есть видоизменение другого существа.

Далее 3), что душа есть единое начало, это доказывается единством самосознания. Она от множества сил и их действий отделяет себя, как единое начало, сознает, что все это принадлежит ей одной, и среди разнообразия действий признает свое – я единым средоточием жизни, во всякую минуту имеет право и возможность возвращаться к самой себе, отторгать свое – я от разнообразия того, что не есть – я. Не могло бы быть этого, если бы в душе нашей было не одно начало всех сил и действий. Впрочем, предлагаемы были вопросы: смотря на различные и даже противоположные явления душевной жизни, не следует ли предполагать в душе человеческой различные начала жизни? Так, а) по различию навыков добрых и злых, не должно ли признавать в человеке две души, – добрую и злую? Это мнение думают находить у Платона, хотя он сам под двумя душами разумел только две различные силы. Начало добра и зла не может составлять двух различных начал, но то и другое принадлежит одной силе – свободной воле. Свобода, какое направление даст своей деятельности, в том и утверждается. Отсюда два навыка: один, существенно принадлежащий природе души и соответствующий ее предназначению, другой случайно приобретаемый во времени. Итак, здесь действуют не две субстанции, даже и не две коренные силы. б) Другие, например, Декарт, смотря на различие жизни физической и духовной, органической и разумной, отличали начало одной жизни от начала другой. Но хотя и можно представлять, что деятельность души течет как бы двумя струями, своим порядком развиваются действия, своим – физические, впрочем, это не дает основания предполагать в человеке два начала. Одна и та же душа действует и самосознательно и без сознания; в первом случае она следует закону мира духовного, а в другом невольно увлекается законами природы, которым подчиняется не только органическая, но и самая духовная деятельность. Так, можно различать в душе двоякую память: память отвлеченных понятий, направляемую по собственному закону души, обнимающую существенное в предметах, – и память механическую, которая к хранящимся в ней представлениям не прибавляет ничего от своей самодеятельности, а удерживает их точно в той форме, в какой получила их через чувства. Так, при засыпании, в душе бывает два ряда действий, один, управляемый свободой, а другой – ряд невольных действий, начинающийся тогда, как совсем закрывается светильник сознания и сила фантазии и внутренние действия органической жизни берут перевес. В последнем случае не другое начало деятельности привходит и как бы сражается с душей, но собранные через чувства разные представления, остающиеся в ней и прикрепляющиеся к фантазии, при ослаблении свободы и самодеятельности, берут перевес над другими представлениями, начинают действовать сами собой по механическому порядку. В бодрственном состоянии деятельность души по большей части определяется свободой, но когда ослабевает сила размышления, тогда начинает иначе действовать воображение и память, которые износят хранящиеся в них представления без внутренней между ними связи, в том только порядке, в каком они были приняты. Итак, вот различные действия, принадлежащие одной душе. Декарт, различая начало