музыкантами суматохи. Люди за столом молчали, не решаясь заговорить. Иоанн оставался полностью неподвижным, исключая лишь его взгляд, коим он окинул юношу, дерзнувшего приблизиться. Ни Курбский, ни Алексей Басманов не знали, что сейчас таится за этим ожиданием.

Фёдор сделал глубокий вздох, и улыбка не покидала его уста. Юноша перевёл взгляд свой на скомороха – бедняга медленно семенил назад, к стенке, сторонясь трона государева даже взглядом. Тишина становилась невыносимой. Фёдор обвёл взглядом весь стол, прежде чем вновь посмотрел на царя. Юноша плавно положил руку на сердце, отступил на шаг от трона и после медленного и низкого поклона государю обернулся к музыкантам, которые уже были вне себя от страха. Юноша развёл руками и вновь обернулся на Иоанна.

– Отчего же не играют слуги ваши, великий государь? – спросил Фёдор.

Иоанн не выдержал и ударил кулаком по столу, отчего вздрогнули разом все в зале. Не успел Алексей подняться с места и молвить хоть слово, как невыносимую тишину развеял смех государя. Настрой этот тотчас же подхватили и воеводы за столом, вторя веселию своего царя. Фёдор залился звонким смехом, скрыл лицо маской и махнул музыкантам. Балалайки и дудки вновь ожили, заиграв пуще прежнего.

                                   Глухой подслушивал,

                                   Слепой подглядывал,

                                   Безрукой чаши нёс,

                                   На стол раскладывал.

                                   Безгласой звал к пиру,

                                   Безногой хаживал.

                                   Мне то воистину

                                   Немой всё сказывал!

Глава 4

Утро выдалось пасмурным. Мелкие крупицы снега плавно опускались в холодном неподвижном воздухе на землю, пока солнце блёкло пробивалось сквозь занавес тусклых облаков. В тот ранний час дворы и коридоры Слободы лишь изредка оживлялись шагами одиноких холопов, занимавшихся уборкой и разносивших поручения своих господ. Один из таких слуг, шустрый мальчишка, семенил по коридору, боясь, что прикрытое тарелками кушанье на подносе остынет. Робкий стук в дверь дворянских покоев нарушил царившую тишину. Парнишка замер, выжидая ответа.

– Заходи!

В самих покоях находились трое. Первой и самой значимой фигурой в комнате был Фёдор Басманов. Юноша полулёжа расположился на краю кровати. Сонные глаза прикрыты. Чёрные волосы его блестели от воды, изредка несколько капель падали на плечи, на которых лежало мягкое полотенце, расшитое красным узором лесных чудовищ. Он, зевая, вытирал вымытые волосы, прядь за прядью.

Подле Фёдора на низком деревянном табурете сидела пожилая женщина. На ней было надето простенькое серое платье поверх льняной рубашки. Края одежды несколько износились, тут и там выступали лохматые нитки. Рукава своей одежды женщина засучила чуть выше локтя. Своими грубыми от тяжёлой работы руками она перевязывала рану юноши. Помогала старухе молодая круглолицая девка с русой косою. Одета девчушка была так же просто – обычное платьице без узоров из грубой, но прочной материи. Фёдор шикнул от очередного резкого движения.

– Никак, сгубить хочешь… – пробубнил себе под нос Фёдор, стиснув зубы.

Старуха лишь усмехнулась.

– Вас, сударь, сгубить – так на волю вашу и оставить. Куда вы с раною такой-то и в бой, и в пляс пускаетесь-то? – ответила она, промывая рану тёплой водой и настойкой из трав.

– Как же не пускаться в пляс, в самом-то деле? Лучше, по-твоему, сидеть на пиру понурым? – спросил Фёдор, пожав плечами. Заметив в дверях холопа с подносом, Фёдор указал ему на сундук с плоской крышкой, который стоял подле кровати.

– Ну, теперь с унынием вы полежите без службы государевой, – ответила старуха. – Того гляди, хуже будет, Фёдор Алексеич, токмо хуже будет!

– Ты, Агаш, дело своё делай, – с улыбкой кивнул Фёдор. – А уж как службу государю нести, как-нибудь уразумею.

– Воля ваша, – усмехнулась Агаша и резко затянула рану, вновь заставив юношу коротко шикнуть от боли.

Фёдор бросил короткий взгляд на старуху, затем на вошедшего мальчонку. Он уже стоял у ложа Басманова, точно выжидая, когда ему дадут молвить слово.

– Чего? – спросил Фёдор, глядя на парнишку.

Холоп отдал низкий поклон.

– На конюшнях велели явиться вам, Фёдор Алексеич, вместе со всеми воеводами, – произнёс мальчик.

Басманов тяжело вздохнул и свёл брови.

– Ступай, – коротко кивнул Фёдор, не поднимая взгляда на парнишку.

Мальчик снова отдал низкий поклон и тотчас удалился. Фёдор обернулся к подносу с кувшином холодного кваса, варёной рыбой, чаркой рассола и парой ломтей хлеба.

– Уж береглись бы вы… на службе-то, – вздохнула Агаша, моя руки в кадке с водой, пока её юная помощница раскладывала заготовленное одеяние для юноши.

– Так ежели государь не бережёт нас, разве в нашей воле отказываться от воли государя нашего светлого? Будто не должно нам со смирением христианским нести службу? – спросил Фёдор, вставая на ноги. Он осторожно наступил на обе ноги, чуть качнулся, но через мгновение оправился.

– Так толку царю-батюшке с калеки-то, Фёдор Алексеич? – вздохнула старуха, отряхивая руки и вытирая их о подол своего платья.

– Я слышал, – произнёс юноша, перекусывая на ходу и одеваясь, – что государь не против калек при дворе. Никак иначе, пятого числа с юродивым на площади видали его, обмолвились парой слов.

– Да какое там! – усмехнулась Агаша. – Обмолвились! Того гляди, едва ли не совет держал с хромым псом этим безродным. С самой зари с ним и болтал, точно и не царь вовсе! Да, охотлив государь наш до общения с немощными да чудаковатыми, да только толку от болтовни этой…

Фёдор тем временем успел полностью одеться, потом сел обратно на кровать, жуя ломоть хлеба. Юноша вскинул бровь и жестом просил продолжить старуху рассказывать, но Агаша точно чего-то умолчать хотела. Фёдор бросил короткий взгляд на юную помощницу. Девушка сейчас прибиралась в комнате и не видела ни взгляда юноши, ни короткого кивка Агаши. Фёдор прикрыл глаза, тихо присвистнул. Девушка тут же подняла своё круглое, уже раскрасневшееся лицо на Басманова. Без лишних слов Фёдор кивнул на дверь. Она всё поняла и удалилась с коротким поклоном, забирая с собой корзину с грязными тряпками от перевязи. Когда они остались наедине, Фёдор кивнул Агаше, откидываясь на подушках.

– Так молва ходит вон какая, – продолжила она, чуть понизив голос. – Что будто бы государь лишь для потехи их и держит, калек-то убогих. И с чудаками на улице забавы ради совет держит.

– Много калек живут тем, что потешают господ своих, – Фёдор пожал плечами.

Агаша поджала губы и помотала головой.

– Жестокие потехи бывают, право, жестокие.

– Да, – коротко отрезал Фёдор, вставая с кровати. – О потехах этих от отца своего я слышал немало.

Он встал в полный рост, потянулся, поправил одеяние из тёмного шёлка, расшитое мелким бисером. Из крупиц речного жемчуга сплетались диковинные цветы, корни и листья в