Марка в ней нет, и Астер тоже.

Лицо Селены вспыхивает, когда я отступаю назад и натыкаюсь спиной на Рейнджера, что напоминает мне, что не так давно мы были обнажены, если не считать наших фартуков, и в гораздо более компрометирующей позе, чем эта. Он кладёт руки мне на бёдра почти по-собственнически, и я понимаю, что дрожу.

— Вы уверены, что это его комната? — спрашивает Селена, её голос темен и полон подозрения, когда она оглядывается на меня. Черч делает шаг вперёд, чтобы взять ситуацию под контроль, как он это делает всегда.

— Я уверен, — отвечает он, и Селена хмурится. Интересно, где она остановилась? Или как она попала на курорт в нерабочее время. С другой стороны, когда у тебя есть деньги, возможно практически все, не так ли? Она могла бы подкупить любое количество людей, чтобы её впустили.

— Спасибочки, — язвительно говорит она, встряхивая волосами и входя в комнату. — Дальше я сама разберусь.

Не говоря больше ни слова, она поворачивается и закрывает сетчатую дверь.

Большие, горячие руки Рейнджера всё ещё тяжело лежат на моих бёдрах, и когда я оборачиваюсь, думая, что он отступит, он не двигается. Вместо этого, лишь его сапфировые глаза, впиваются в мои.

— В следующий раз было бы неплохо получить объяснение, когда ты будишь меня пинком посреди ночи, — ворчит он, его голос грубоват, но о-о-очень сексуален. Я с трудом сглатываю, но всё равно киваю, и он хватает меня за руку, таща обратно в комнату, которую я делю с Черчем. Остальные парни следуют за нами, и мы снова собираемся при тусклом свете газового фонаря.

— Я же не единственный, кто чертовски подозрителен, — шепчет Спенсер, сидя со скрещёнными ногами на татами и опираясь на ладони. Однако по тому, как он смотрит на меня и Черча, я уверена, что он думает не только о Селене, Марке и мёртвом теле, я всё ещё уверена, что это не было галлюцинаций. — Она проделала весь этот путь до Анального траха, Вникуда, Северная Каролина, чтобы узнать, не изменяет ли ей её парень?

— Люди совершали и более странные поступки в отношении возможных интрижек, — говорит Мика напряжённым голосом. Тобиас усмехается, скрещивает руки на груди и отводит взгляд. Очевидно, мы всё ещё обсуждаем свечи и зажигалку.

Я вздыхаю и потираю лоб тыльной стороной ладони. Другая рука всё ещё в плену у Рейнджера, и он, похоже, совсем не готов её отпустить. Черч усаживается на подушку рядом с низким столиком и берёт свою отставленную чашку, отпивает из неё и явно сожалеет, что это не кофе.

— Значит, ты купился на её историю? — спрашивает Спенсер, приподнимая тёмную бровь. Иногда, когда я смотрю на него, у меня внутри всё кружится и становится странно. Типа, он был у меня первым, и я никогда не смогу этого забыть. Вычеркните это: я бы никогда не хотела забывать об этом. Но я также осознаю, что встречаться с пятью парнями — не самый реалистичный жизненный выбор.

«В какой-то момент мне придётся выбирать между ними, да?» Эта мысль порхает в моём сознании, как мотылёк, и я отгоняю её в тёмные закоулки своего мозга.

— Не совсем, — отвечает Мика, осторожно поглядывая на своего брата. Я уже скучаю по их выкрутасам близнецов, а они «ругались» всего полдня. — Я просто говорю, что, возможно, она не такая уж подозрительная. Типа, где, чёрт возьми, Марк? И кто, чёрт возьми, эта цыпочка Астер?

— Астер была на танцах, — говорю я, чувствуя, как моя ладонь потеет в ладони Рейнджера. У него она сухая и тёплая, и я могу только надеяться, что он не съёжится от моей влажности. Я имею в виду влажность моей ладони. То есть, я уверена, что он не возражал бы против влажности в другом месте… Хотя, держу пари, он был бы против слова «влажный». Похоже, он из тех, кто раздражается из-за одного слова. — Она танцевала со мной и Россом… — я замолкаю, потому что это не особенно полезная информация. Никаких обид на неё или чего-то в этом роде, она была достаточно милой девушкой, но наше общение было довольно непримечательным.

— Астер, да? — говорит Рейнджер, сузив глаза до щёлочек. Он сжимает мою руку в своей, а затем, наконец, отпускает, взглянув в мою сторону. — Ты сказала, что была уверена, что одним из нападавших была женщина?

— Более чем, — отвечаю я, позволяя своему разуму следовать за ходом его мыслей. — Ты думаешь, Астер может быть одним из убийц? Или даже Селена?

— Любая из них, что имело бы смысл, учитывая, насколько подозрителен Марк, — добавляет Спенсер, пока Черч сидит в тихом, созерцательном раздумье. Я вижу, как крутятся колёсики в его голове.

— Марк виновен; мы знали это целую вечность назад, — говорит Мика с издёвкой, садясь рядом со Спенсером и давая своему близнецу немного пространства. Именно это конкретное предложение, я думаю, должно было прозвучать в унисон. Однако, взглянув на Тобиаса, становится совершенно очевидно, что он не намерен подыгрывать. — Но серьёзно, что за парень мог вот так повесить лучшего друга на дереве?

— Марк — серьёзный кусок спермы, — указываю я, и все пятеро парней соглашаются шёпотом, кивают или пожимают плечами.

«И ещё, на заметку себе: не говори «сперма» при всех пяти своих парнях, Чак. Это приобретает менее грубый и более, гм, чувственный оттенок».

К счастью, в полумраке никто не замечает моего смущения.

— Честно говоря, узнать, что он убил лучшего друга, было бы менее удивительно, чем узнать, что у него есть… — драматическое подёргивание глазом — поклонницы. Самое время проблеваться.

— Но зачем? — говорит Черч, нарушая молчание и поднимая глаза. — Нам не хватает мотива. Верю ли я, что Марк мог быть мрачным, сломленным и настолько глупым, чтобы убить своего лучшего друга? Конечно. Но почему? Зачем Астер или Селене охотиться за нашим Чаком?

«Нашим Чаком?» — думаю я, облизывая губы, когда сажусь за стол. Оглядывая комнату, я понимаю, что мне отчасти нравится эта идея — быть их Чаком. Странно, да? Я имею в виду, что они разбивали яйца об мою рубашку и вываливали на меня банки с пауками, засунули меня в унитаз и не пускали в столовую Кулинарного клуба. А теперь эти ребята из Студенческого совета чувствуют, что могли бы стать моей вечной командой.

— Может быть, нам стоит установить что-то вроде наблюдения, посмотреть, когда Марк вернётся и с кем? — предполагает Тобиас. — Я мог бы подежурить первым.

— Я пойду с тобой, — добавляет Мика, вставая, но Тобиас натянуто улыбается ему.

— Я бы