– От чего? – изумилась Солька.

– От разврата, конечно, – негодующе пожала плечами моя мама, – там все делают что хотят.

Чтобы прервать эти безумные разговоры, я толкнула Альжбетку и сказала:

– Стели постель, а мы пока с Солькой в коридоре потолкаемся.

Альжбетка лихорадочно вскочила и, путая простынку с пододеяльником, стала натягивать на матрас совсем не то, что полагалось.

Поезд, постукивая колесами, прокладывал путь к нашей цели.

– Твоя мама, это просто... – поперхнулась словами Солька.

– Скажи спасибо Арсению Захаровичу, его инициатива.

– Может... ее как-нибудь вернуть?

– Разрешаю тебе заняться этим, – скептически скривилась я.

– Меня утешает только то, что путешествие не займет много времени, найдем этот шалаш, заберем сокровища, а как вернемся, сразу же откроем свое дело, ты же уволишься теперь?

– Что значит теперь? – поинтересовалась я.

– Ну, – замялась Солька, – теперь, когда Воронцов ушел, зачем тебе работать секретаршей на чужого дядьку? Прошу тебя, давай займемся своим бизнесом, у нас получится.

– Уволюсь, – кивнула я, стараясь не показывать Сольке навалившуюся тоску.

Ах, Виктор Иванович...

– Вот и отлично! Значит, уже скоро в Москве появятся три свободные от забот бизнес-леди!

– Бриллианты надо еще найти и довезти до дома, – сказала я, – пока вы тут лопали курицу, я кое-что видела.

– Что?

– Какой-то тип заходил в купе Арсения Захаровича. Сдается мне, не все так чисто в рассказанной им истории – не очень я доверяю интеллигентам, ворующим вагонами.

– Какой еще тип? – не поняла Солька.

– Неряшливый и не слишком хорошо пахнущий, – ответила я, – пришел из соседнего вагона, я вон там стояла, – я махнула рукой в сторону расписания.

– И что?

– Ты меня слушаешь? Он хотел видеть Осикова и залез в его купе.

– А откуда ты знаешь, что он не просто так здесь шатался? – зашептала Солька, открывая окно. Видно, от новости, которую я сообщила, ей стало душно.

– Поверь мне...

– Опять твоя интуиция? – ехидно спросила Солька.

Ох, как же ей не хотелось верить в то, что у нас могут быть проблемы, ох, как же не хотелось!

– Представь себе, интуиция, – тихо сказала я, – он крался, потом бормотал – «где же он, где же он». Этот тип искал конкретного человека, а кого можно искать в одном из наших купе, Славку, что ли?

– Может, ты и права, – задумалась Солька, – а что теперь делать?

– Ничего, надо быть бдительными. При случае расскажем о незнакомце Альжбетке, и будь осторожна с моей мамой, у нее уши улавливают любое колебание воздуха.

– Скорей бы все это закончилось, – вздохнула Солька. Можно не сомневаться, что в мыслях она уже ласкала переливающиеся бриллианты, выстраивала их в ряд и блаженно закатывала глаза.

– Приехать на место – не такое уж и важное дело, надо еще найти коробку Осикова.

– Не думаю, что этот домик большой, отыщем.

– Мы даже не знаем, зарыта она или просто убрана, – покачала я головой.

– Будем надеяться на твою интуицию, – захихикала Солька.

– Будем, – серьезно ответила я.

Дорога пролетела незаметно, и если бы не удручающие взгляды на жизнь моей оригинальной маман, можно было бы сказать, что все прекрасно.

Неряшливый мужчина больше не появлялся, а мои прогулки по вагонам не дали никакого результата: я его нигде не встретила. Скорее всего, он всю дорогу сидел в своем купе.

– Ах, как приятно твердо стоять на земле, а не трястись в вагоне, – сладостно пропела Альжбетка, раскинув руки в стороны.

– Бери свой чемодан, – сказала я, – пойдем искать метро, помнится, нам его Солька обещала.

Кругом наблюдалась совершеннейшая красота. Погода была солнечная, а деревья, трава, цветы – все это казалось таким... живым, что ли... Короче, природа, она и есть природа.

– Давайте свои сумки, – сказал Славка и с ловкостью избавил нас от половины багажа.

Мама надела желтую панаму в коричневую клеточку, важно оглядела окрестности, подергала носом, точно пытаясь распознать витающие в воздухе ароматы, и спросила:

– Где здесь можно поймать такси?

Перегнувшись через перила перрона, я увидела телегу, запряженную лошадью, и сказала:

– Надо спуститься вниз, такси уже ждет.

Мы всем цыганским табором направились к лестнице, бодрость и непонятная радость растекались улыбками на наших лицах.

На телеге сидел приятный старикашка и курил самокрутку.

– Доброе утро! – приветствовала я его.

– Добренько вам, – ответил старичок.

– Нам в сторону деревни Луковка, не подскажете, где здесь автобусная остановка?

– Подскажу, – сказал старикан, глубоко затягиваясь, – вон там.

Мы дружно обернулись.

Около сломанного дерева стоял старый ржавый малюсенький автобус с выбитыми окнами и покосившимися дверьми. Люблю хорошие шутки!

– Это что? – спросила я.

– Последний автобус на вашу деревню.

– Так он же дохлый! – предъявила я вескую претензию.

– Как есть дохлый, уж года три, как откатал свое. Погиб смертью храбрых, светлая ему память.

– Нам бы другой, – отпихивая меня в сторону, сказала Солька.

– Так другого нет, – пожал плечами наш собеседник.

– А как же нам добраться до Луковки? – с надеждой в голосе спросил Арсений Захарович.

– Так нет вашей Луковки, уж, почитай, года два нет, а может, и более.

Мы дружно издали стон отчаяния и сплотили ряды – скучковались и жалобно посмотрели на старичка.

– А что есть? – поинтересовалась я, надеясь хоть на какие-нибудь остатки цивилизации.

– В тех краях теперь по одну сторону дома брошенные, местами головешки только и остались, а по другую сторону туристы, – дед усмехнулся, – потешный народ приезжает, рыбы уж давно нет, самая малость рыбы-то осталась, а они налегке... Приедут – и давай сети кидать, так голодные и сидят.

– Что, совсем рыбы нет? – забеспокоился Славка, который взял с собой удочку.

– Я ж говорю, малость есть, но не прокормишься.

Альжбетка нервно заходила около лошади, той это не понравилось, она фыркнула и заржала. Длинноногая красавица взвизгнула и, не скрывая навалившегося на нее страха, отскочила за надежную спину моей мамы и там замерла, изредка шмыгая носом.