Окончание 70-километрового марш-броска — эмоции зашкаливают

Солдаты, которые несут носилки, естественно, меняются. Если ты устал, надо просто поднять руку — и тебя тут же заменят. Так вырабатываются чувство локтя, взаимовыручка и умение организовать быстрое движение. Финиш приближается. Возбуждение возрастает. Уж слышны подбадривающие возгласы. И даже офицер пытается подключиться и понести носилки. Мы стараемся его оттолкнуть — это наше! Никому не хочется выглядеть слабаком. Последний километр подразделение уже переходит на бег, и, невзирая на и без того достаточно скудный запас сил и терпения, который просто иссяк, никто не хочет отлынивать от передвижения со ставшими неподъемными носилками. Свободные бойцы просто становятся рядом, и «раненого» уже несут не четыре, а восемь человек. Солдатское братство.

Место, где заканчивается поход, выбирается красивое, живописное, такое, чтобы обязательно был виден восход солнца. Там же утомленных бойцов поджидают столы с легкими напитками и угощениями. Часть служащих подразделения, которые не участвовали в марш-броске, находятся тут же и встречают своих товарищей радостными криками. Финиш! Все становятся в каре, офицер произносит речь, подводя итог походу. Мы, мокрые, с восторгом ловим каждое его слово. А дальше следует самое приятное — награждение. Это может быть вожделенный красный берет или переход на другой уровень подготовки. Самый последний марш-бросок после полутора лет подготовки предполагал получение значка бойца подразделения, но об этом я расскажу еще чуть позже.

Вспоминая армейские будни, я иногда задаю себе вопрос: «Как я и мои товарищи смогли выдержать все эти испытания? Ведь нас, только вышедших из-за школьной парты, привыкших к домашнему теплу, к маминой заботе, поднимали в четыре часа утра каждый день. Иногда по два часа мы могли находиться в стойке для отжимания или держать в немеющих руках оружие, поднятое на шестьдесят градусов, пока мышцы не сведет, а глаз понемногу не начнет дергаться. А потом что-то еще, еще и еще… Отбой мог последовать в двенадцать ночи, а то и в час, в два, в три… Утром следующего дня все повторялось. И еще один день, и еще один. Ты понимаешь, что так будет длиться целый год и четыре месяца, четыреста пятьдесят дней. Как мы такое выдерживали, зная, что конца этому не видно?! Я пришел к парадоксальному ответу на этот вопрос. Все это нам помогали выдерживать марш-броски. Как только мы начинали понемногу уставать, отчаиваться, следовал марш-бросок. Далеко не с легкостью, но мы всегда доходили до конца, становясь победителями и получая мощный позитивный заряд бодрости. Дальше — снова армейские суровые будни. Потом вновь ободряющий заряд марш-броска и достижение очередной цели. Ты вновь победил, а завтра будет новый бой. И ты обязательно снова победишь. Ты проживаешь дни не в ожидании, когда закончатся эти год и четыре месяца, а от похода к походу. От победы к победе».

Израильская армия в своем роде уникальна. Другой такой, и я говорю это совершенно искренне, в мире нет! Ее уникальность в том, что в нее призывают почти всех (об исключениях я скажу ниже) израильских парней и девушек, достигших восемнадцати лет. Таким образом, большинство жителей Израиля прошли военную службу, и это накладывает сильный отпечаток на взаимоотношения людей, в какой-то мере делает их более доверительными, искренними. Ведь, допустим, твой коллега, как и ты, держал в руках автомат, прошел изнурительную подготовку, выходил на военные операции. Общее дело, трудное и опасное, очень сближает. Именно из-за этого наиболее крепка дружба между сослуживцами. А в масштабе государства ЦАХАЛ исполняет роль сильного и очень надежного клея, который отлично цементирует общество. Я думаю, что без такой армии, построенной именно на принципе всеобщей воинской повинности, вне зависимости от того, кто ты и кто твои родители — простые рабочие или высокопоставленные чиновники, Израиля не было бы. Не из-за внешних врагов, а, скорее, из-за того, что мы не знали бы своих земляков так хорошо, если бы не служили вместе. И роль ЦАХАЛ в этом сложно переоценить, учитывая, что израильское общество состоит из репатриантов, прибывших из разных уголков планеты — Америки, России и других стран СНГ, Эфиопии, Марокко, Колумбии и т. д. У всех разный менталитет, уровень образования, различные финансовые возможности, и армия выступает неким связующим звеном, благодаря которому люди узнают больше о своих соотечественниках.

Еще один важнейший аспект службы в израильской армии состоит в том, что это существенно помогает в карьерном росте. Если ты репатриант в первом поколении и не имеешь никаких социальных связей, то после службы в армии они обязательно возникают, появляются друзья среди сослуживцев. На гражданке все начинают смотреть на тебя как на своего. Ведь твой начальник, твои коллеги тоже служили и априори знают многое о тебе, лишь услышав о подразделении, в котором ты служил. При приеме на работу этот вопрос обязателен. Все знают, что попасть в элитные части очень тяжело, и если работодатель видит перед собой парня, который служил, например, в Сайерет Маткаль — спецподразделении Генерального штаба, то понимает, что перед ним стоит очень надежный, интеллигентный, умный и физически выносливый человек, приученный к дисциплине и стремящийся к идеальному выполнению поставленных задач. Еще, скорее всего, в его кровь просто въелся принцип говорить только правду. Разумеется, работодатель предпочитает такого работника другим кандидатам, пусть даже имеющим более высокие оценки в университете. Часто работодатель — директор фирмы или другой высокопоставленный служащий — оказывается бывшим генералом, вышедшим в отставку в 45–50 лет. Они отлично знают, как сложно попасть в то или иное элитное подразделение, и понимают, какими особыми качествами должен обладать такой человек.

Но все же не следует думать, что служба в армии, в элитном подразделении — это гарантия успешной карьеры на гражданке. В Израиле есть немало примеров того, как люди, служившие в небоевых частях или вообще не служившие по идеологическим или религиозным соображениям, достигали больших высот. Я только хочу сказать, что армия становится хорошим трамплином для карьеры. Ну а дальше все зависит только от тебя самого.

Выше я упомянул, что есть исключения при призыве в армию. Одно из самых ярких исключений — это израильские арабы (мусульмане и христиане). В Израиле насчитывается порядка миллиона восьмисот тысяч арабских граждан, что составляет 25 % жителей всего государства, для которых служба в армии не обязательна, хотя и возможна, но только на добровольных началах. В израильском обществе есть несколько объяснений данного факта. Оба, конечно же, скорее на уровне слухов. Первое — это нежелание Израиля посылать арабов воевать против других арабов, это неэтично. Хотя лично мне думается, что это объяснение не совсем подходящее. В конце концов, ЦАХАЛ не борется против обычных людей, а пытается предотвратить теракты, направленные против израильских граждан, неважно, евреи они или арабы. Значит, участие в такой важной для нас всех работе должно стать прямой обязанностью всех жителей страны. Второе объяснение связано с определенной долей недоверия к арабам-израильтянам. Возможно, нам трудно не усомниться в том, что они будут искренне защищать еврейское государство от кого-то, кто близок им по вере и по этническому признаку. Однако, на мой взгляд, это звучит не так уж логично, и такого рода выводы, даже если могут показаться правильными, мне не по душе. Я уверен и по своему армейскому опыту знаю, что среди израильских арабов очень мало людей, которые поддерживают и одобряют террористические атаки на Израиль. Ведь от них гибнут не только еврейские, но и арабские мужчины, женщины, дети. Сегодня большинство израильских арабов понимают, что ЦАХАЛ защищает любых граждан Израиля, вне зависимости от их религии и этнического происхождения.