class="p1">Даже в этой критической ситуации он не мог удержаться от искушения подразнить жену. Розалинда так разволновалась, что приняла его слова всерьез.

— Да, похоже на то, — согласилась она, но, заметив его улыбку, добавила: — А по-твоему, нет?

Он ласково погладил ее по плечу.

— Джордж, он и вправду ее убил, — сказала Розалинда. — Потому там и стало тихо. Взломай дверь!

— Успокойся и соберись с мыслями, детка. Почем ты знаешь, может, они…

Когда до нее наконец дошло, она посмотрела на него широко открытыми глазами:

— Неужели на свете есть такие люди?

Розалинда была сбита с толку, в комнате за стеной стало тихо, и Джордж решил, что инцидент исчерпан.

— Помогите! Пожалуйста, помогите! — довольно спокойно прокричала миссис Ирва. Ее крик явно привел в ярость нападавшего, ибо она вдруг завопила так громко, что едва не задохнулась — словно ребенок, который заходится от неудержимого плача.

Этот рев — такой бессмысленный, такая жалкая награда за его терпение — привел Джорджа в бешенство. Он остервенело распахнул свою дверь и ступил на ничем не покрытый дощатый пол квадратного холла, куда выходили все три квартиры. Когда он стоял в самом центре этого пространства, перед его мысленным взором развернулся большой отрезок времени, и ему почудилось, будто он, уже старик, вспоминает молодость, вновь переживая лучший час своей жизни. Бесстрашно отбросив сомнения, он постучал костяшками пальцев в дверь под приколотой кнопками карточкой: «Мистер и миссис Ирва» — и протяжно спросил:

— У вас тут все в порядке?

— Берегись! — взмолилась Розалинда, одновременно положив ладони ему на спину, словно собиралась втолкнуть его внутрь. Он обернулся, чтобы сделать ей внушение, и с неудовольствием отметил, что, поскольку сам он съежился, а Розалинда встала на цыпочки, ее глаза находятся на несколько дюймов выше его собственных.

— Ты что, хочешь сама сюда ворваться? — раздраженно выпалил он и недолго думая повернул ручку двери. Дверь была не заперта. Осторожно вдвинув ее внутрь, он увидел вертикальный срез американского интерьера — ковер с размытым узором, часть бордового стула, соломенную корзинку для мусора под повернутым к нему боком телевизором, лампу с бамбуковым абажуром, фотографию в рамке, коричневато-желтую стену, неровный зеленый потолок. Ничто не свидетельствовало о нарушении порядка. Из большей, невидимой части комнаты раздался возглас миссис Ирва: «Уходите! У него нож!»

При звуке ее голоса Джордж инстинктивно захлопнул дверь, все еще держа ее за ручку, словно это был щит.

— Мы должны ей помочь, — настаивала Розалинда.

— Отстань, — сказал Джордж.

— О боже! — простонала миссис Ирва.

Джордж опять нажал на дверь, и на этот раз она открылась настолько, что он увидел единственный признак беспорядка — нижнюю рубашку на спинке дивана.

— Не подходите! — крикнула невидимая женщина. — У него нож!

Джордж опять закрыл дверь.

Голос, который несомненно принадлежал мистеру Ирва, без всякого выражения произнес:

— Ты кого сюда вызвала?

Ответа не последовало. Джордж успокоился. Хотя он и не видел миссис Ирва, она могла догадаться, кто он.

Неожиданно раздался топот приближающихся ног, и вбежавшая в холл молодая пара быстро укрылась у себя в квартире.

Закрывая и запирая свою дверь, Розалинда поцарапала Джорджу руку.

Впоследствии, рассказывая о случившемся, Джордж выставлял вперед согнутую в локте левую руку и застывшими одеревенелыми пальцами второй руки показывал, как металлическая грань замочного язычка зацепилась за плоскую поверхность на краю его предплечья и досиня содрала с нее кожу прямо сквозь рубашку. Рубашку она разодрала тоже. Рубашку ценой в четыре доллара. Особое внимание к этой детали было явно адресовано его жене, однако та сделала вид, будто этот упрек к ней не относится, и на ее широкой треугольной физиономии не выразилось ничего, кроме нетерпеливого желания услышать продолжение рассказа.

Розалинда, дочь ученого поэта, который отправился на Юго-Запад в целях покаяния и обновления, в свою очередь отнюдь не испытывала сомнений в своих умственных способностях. Ее античную фигуру облекали платья с узором из скрипок, нот, басовых и скрипичных ключей и бюстов Бетховена. Она отличалась полным отсутствием вкуса и поистине феноменальным невежеством. Даже самые простые фамилии и те она произносила неправильно — Сартер, Хазлит, Мохем[16]. Со временем, предвидя смущенные попытки Джорджа поскорее исправить ее промахи, она научилась сделать паузу, смущенно улыбнуться гостям и лишь после этого выпалить: «Но больше всего мне понравились розовые рыбки и фигурки из палочек на картинах этого замечательного художника — ну как же его фамилия, кажется, Кли[17]?»

Однако кое-что она запоминала прекрасно, например названия улиц и магазинов, имена героев заинтересовавших ее романов, бейсболистов, второстепенных киноактеров. Когда Джордж завершал демонстрацию своей ободранной конечности, она говорила:

— Один из тех двоих полицейских, которые наконец явились, был как две капли воды похож на Джона Айрленда[18]. Только помоложе и не такой симпатичный.

Вызвала их Розалинда — Джордж был в ванной комнате, где обрабатывал свою рану борной кислотой. Руководствуясь указаниями на первой странице телефонной книги, Розалинда набрала ноль и сказала:

— Мне нужен полицейский.

Телефонистка, приняв ее за девочку-подростка, спросила:

— Ты уверена, детка? — Ее все называли «детка».

— Конечно уверена.

Два молодых полицейских, которые приехали двенадцать минут спустя, явно были стажерами. Нахмурившись, они стояли плечом к плечу в дверях Чендлеров — два вполне приличных экс-рядовых военной полиции, стремящиеся честно заработать себе на жизнь в этом насквозь прогнившем мире. Первым делом они принялись с интересом изучать средний палец левой руки Розалинды. Как только тот, который немножко напоминал Джона Айрленда, увидел на пальце блеск золота, он сразу переключил внимание на Джорджа. Второй, однако, не сводил глаз с кольца, с пристрастием рассматривал его с боков, снизу и сверху. В конце концов его глаза с бледной радужкой, какая бывает у безнадежных тупиц, хитро прищурившись, поднялись к лицу Розалинды.

— Нам дали такой номер квартиры, — сказал Джон Айрленд. Сверившись с листком бумаги, он прочитал по отдельности: — «Пять, четыре, А».

— Вон та дверь, — сказал Джордж, без всякой надобности показывая через плечо полицейского. С перепугу рука у него сильно дрожала. Полицейские взяли это на заметку. — Мы слышали звон разбитого стекла часа два назад, примерно в восемь.

— Сейчас девять ноль пять, — заметил второй полицейский, глянув на свои часы.

— По-моему, больше — возразила Розалинда.

Глаза обоих полицейских сосредоточились на ее губах. Подозрительный скривил физиономию, стараясь не пропустить ни единой нотки ее голоса. Она говорила негромко, выговаривая слова медленно и культурно. Шлюхи так не разговаривают.

Намек жены на скверную работу полиции придал Джорджу смелости. Он обстоятельно описал звуки и крики, которые они слышали.

— После того как мы