— Как же я могу не доверять своим чувствам? — ответила она. — Я видела его. И Генри видел. И Джордж, и мистер Маршдел, и мама. Не могли же мы все оказаться жертвами одной и той же галлюцинации.

— У вас очень слабый голос.

— Да, я слаба и чувствую себя ужасно.

— Хм. А что это за раны на вашей шее?

Лицо Флоры исказила болезненная гримаса. Спазматическое сокращение мышц завершилось дрожью, словно вся ее кровь внезапно застыла от жуткого холода.

— Это следы от зубов вампира, — сказала она. Вымученно улыбнувшись, мистер Чиллингворт обернулся к Генри и попросил:

— Поднимите, пожалуйста, жалюзи. Я хочу осмотреть раны, которым ваша сестра придает такой ужасный смысл.

Как только жалюзи были подняты, комнату заполнил яркий свет. Около двух минут мистер Чиллингворт внимательно изучал два небольших прокола на шее Флоры. Он вытащил из кармана увеличительное стекло, осмотрел сквозь него края ран и бесстрастно произнес:

— Два пустяковых укуса.

— Но кто их нанес? — спросил Генри.

— Какое-то насекомое, которое залетело в окно. Их много в этом сезоне.

— Мне ясен мотив, которым вы руководствуетесь, — сказала Флора. — И хотя он добрый, я не могу с ним согласиться. После того, что я видела, вы не заставите меня поверить, будто виной моего недуга является какой-то жук. Вам проще убедить меня, что я сошла с ума! К тому же, мне и самой теперь так кажется.

— Расскажите о вашем общем самочувствии?

— Оно далеко от нормального. И еще меня одолевает странная сонливость. Я не могу сопротивляться ей.

Флора откинулась на подушки и с глубоким вздохом закрыла глаза. Мистер Чиллингворт кивком головы предложил Генри выйти вместе с ним из комнаты, но юноша сказал, что обещал сестре не оставлять ее одну. Поскольку миссис Баннерворт не смогла удержаться от слез и ушла к себе, чтобы не мешать осмотру, Генри позвонил в колокольчик и попросил служанку позвать мать обратно. Когда пожилая леди пришла, юноша и доктор спустились по лестнице на первый этаж, чтобы обсудить диагноз Флоры.

Как только они остались одни в прекрасно обставленной комнате, которая называлась дубовым кабинетом, Генри повернулся к мистеру Чиллингворту и спросил:

— Каково ваше мнение, сэр? Вы видели мою сестру и эти странные следы на ее шее.

— Я постараюсь быть беспристрастным, мистер Генри. Дело в том, что я нахожусь сейчас в крайнем недоумении.

— Могу вас понять.

— Медики редко говорят о том, о чем им предусмотрительнее молчать. Но вам я признаюсь честно — этот случай озадачил меня. Он противоречит всем моим представлениям о колотых ранах.

— Что вы можете о них сказать?

— Даже не знаю, что и думать. Они поставили меня в тупик.

— Но могут ли они действительно быть следами укуса?

— Да, это следы зубов.

— То есть, они подтверждают ту ужасную догадку, которую выразила бедная Флора.

— В какой-то мере, да. Я не сомневаюсь в природе укуса, но это еще не означает того, что данные раны нанес человек. Случай Флоры настолько странный, что на вашем месте я бы, наверное, беспокоился не меньше вас. Но повторяю, не превращайте мой диагноз в доказательство страшного и почти забытого суеверия, с которым вы связываете эту странную историю.

— Я и сам считаю это предрассудком.

— Мне кажется, что ваша сестра находится сейчас под воздействием какого-то наркотика.

— Вы уверены?

— Почти. Если только она не потеряла слишком много крови, что в свою очередь могло бы вызвать замедление сердечной деятельности и последующую апатию, в которой она сейчас пребывает.

— Мне легче поверить в любой предрассудок, чем в то, что она принимала наркотик. Флора не могла бы воспользоваться им даже по ошибке, поскольку во всем нашем доме нет никаких наркотических веществ. Кроме того, она очень внимательно относится к подобным вещам. Я абсолютно уверен, что сестра не принимала никаких лекарств.

— Вот поэтому я и озадачен, мой юный друг, — со вздохом ответил доктор. — Могу сказать, что я отдал бы половину своего имущества, лишь бы повстречать то существо, которое вы видели прошлой ночью.

— И что бы вы тогда сделали?

— Я не упустил бы его ни на миг, чего бы мне это ни стоило.

— Ваша кровь заледенела бы от страха. Вид у него был ужасный.

— И все же я пошел бы за ним.

— Жаль, что вас не было с нами.

— Мне тоже жаль, клянусь вам небесами. И если бы был хоть какой-то шанс на его повторный визит, я месяц приезжал бы к вам и каждую ночь сидел у постели Флоры.

— Я не говорил вам этого раньше, — сказал ему Генри, — но сегодня ночью мы с мистером Маршделом собираемся по очереди нести дежурство в комнате моей сестры.

Мистер Чиллингворт о чем-то задумался и внезапно встряхнул головой, будто признаваясь себе в невозможности найти какое-то рациональное объяснение тому, что он увидел, или каким-либо образом сохранить свое прежнее мнение.

— Давайте пока оставим все, как есть, — подытожил он. — Возможно, время подведет нас к разгадке. В настоящий момент я не знаю, как подойти к этой тайне, а дальнейшие рассуждения могут сбить нас с толку.

— Я согласен с вами.

— Мой слуга привезет вам лекарства, которые помогут Флоре набраться сил. А сам я подъеду к вам завтра — около десяти часов утра.

Когда доктор начал надевать перчатки, Генри деликатно спросил:

— Но вы, конечно, слышали истории о вампирах?

— Да, слышал, и, как я понимаю, в некоторых странах, например, в Норвегии и Швеции, это суеверие развито довольно сильно.

— И на Востоке.

— Верно. Мусульманские вурдалаки имеют то же самое описание. Но мне говорили, что европейских вампиров можно убить. Однако они снова оживают, если свет полной луны касается их тел.

— Я тоже слышал об этом.

— Человеческая кровь требуется вампирам очень часто, и если они не добывают ее, то начинают чахнуть. Говорят, что на последней стадии их увядания, они больше похоже на мертвых, чем на живых существ.

— Могу себе представить.

— А знаете, мистер Баннерворт, ведь сегодня ночью полнолуние.

Генри вздрогнул.

— Если вам удастся убить его… Впрочем, что я говорю, — с усмешкой поправился доктор. — Это ужасное суеверие так прилипчиво, что уже подействовало и на меня, и на вас. Теперь вы понимаете, как трудно бороться с подобными предрассудками?

— Полнолуние, — прошептал в ответ Генри и посмотрел в окно. — А ночь уже близка.

Доктор недовольно забрюзжал:

— Избавьтесь от этих глупых мыслей, мой друг. Иначе они доведут вас до душевного расстройства. Желаю вам спокойной ночи. Увидимся завтра утром.