Максимов резко удирал охранника коленом в пах. Воспользовавшись тем, что рука незадачливого стража заведения рефлекторно дернулась вниз, Николай Николаевич рванулся вперед всем телом и, вложив в удар весь свой вес, двинул детину лбом в переносицу.

С каким-то звериным урчанием охранник исчез из поля зрения — влетев спиной в проем раскрытой двери.

— Прошу, — кивнул Максимов Карпову. — Заходите.

— А стоит? Ну… Разве что после вас.

— Ай-ай-ай! — покачал головой Николай Николаевич. — Боишься, что ли? Ладно, пойдем вместе.

В тамбуре не было никого, кроме все того же злополучного парня. Охранник начал было подниматься с пола навстречу вошедшим, но Карпов пнул его носком ботинка в ухо, и слишком самоуверенный спортсмен замер, скрючившись на полу.

— Бардак! — пробурчал Максимов и толкнул дверь, ведущую в ресторанный зал.

Карпов шагнул вслед за ним и, войдя внутрь, быстро оглядел помещение. Он предчувствовал, что разборка с охранником просто так не сойдет им с рук.

Плотно зашторенные окна не пропускали в зал дневного света, ресторан освещался только несколькими лампочками, ввинченными в отверстия подвесного потолка над стойкой бара.

Карпов заметил, что за стойкой никого нет; пусто было и в зале. Почти пусто — если не считать троих мужчин, сидевших за столиком в дальнем конце помещения, рядом с дверью, ведущей в служебный коридор.

Мужчины молча смотрели на вошедших.

Максимов спокойно, не реагируя на немой вопрос этой троицы (настроенной, как почувствовал Карпов, весьма агрессивно), подошел к стойке и постучал кулаком по дубовому прилавку:

— Эй! Есть кто?

Троица за столом продолжала молча наблюдать за происходящим.

— Вы чего там — повымерли все? — выкрикнул Максимов.

— Ты что разорался? — спросил один из сидевших за столом. Он говорил, не вставая со стула; наоборот, расценив, видимо, неожиданных посетителей как случайных и неопасных, как лохов, говоривший вальяжно откинулся на спинку стула, взял со стола одной рукой рюмку, другой — крохотный маринованный огурчик, опрокинул в открытый рот водку и захрустел, закусывая. Челюсти этого мужчины с широким небритым лицом ходили ритмично, мощно, как у человека, привыкшего не просто перехватывать кусок впопыхах, а получать от еды удовольствие, питаться вкусно и обильно и тогда, когда этого хочется, а не когда подвернется случай.

— Закрыто, — произнес он, сунув в рот крохотный бутербродик с красной игрой. — Закрыто, дядя. Давай вали отсюда.

Максимов медленно повернул голову на голос. До этого он не смотрел в сторону единственного занятого стола, а обращался в пустоту, риторически взывая к отсутствующему персоналу ресторана.

— Не понял?

Продолжавший смачно жевать, мужик наконец встал из-за стола и не спеша направился к Максимову. Оставшиеся за столом, перестав выпивать-закусывать, уставились идущему в спину. Карпов заметил, что последние двое выглядели посолиднее первого. Один из них был одет в приличный, даже дорогой, серый костюм, седая грива волос, аккуратно подстриженная и вместе с тем нарочито-небрежная, придавала ему вид пожилого драматического артиста старой школы. Второй имел откровенно бандитскую внешность. Но явно был не из «быков» или «пробойников», и даже не из «бригадиров», а, по-видимому, из верхушки какой-нибудь криминальной группировки. Направлявшийся же к Максимову выглядел типичным уголовником, хоть и причесанным, и приодетым. Карпову казалось, что даже сквозь темно-синий костюм и черную рубашку с расстегнутым воротом проступали такие же черно-синие татуировки — чисто зековской тематики: купола церквей, черти, ангелы, ножи и характерные аббревиатуры, вроде «СЛОН» «Смерть Легавым От Ножа».

Карпов отчетливо понимал, что приближавшийся к ним бандит на порядок опаснее того незадачливого парня, которого Максимов с легкостью убрал со своего пути возле входа в ресторан. Качающаяся, расхлябанная походочка, мерзкая «улыбочка» на лице, изборожденном особым рисунком морщин, что появляется у людей, много лет проведших в заключении. Карпов ни с чем и никогда бы его не спутал, в своей жизни он очень много повидал таких персонажей, и все они словно несли на себе видную опытному взгляду печать… В общем, этот был очень опасен.

Он мог запросто (и внезапно!) пустить в дело любой прием из огромного зековского арсенала — от лезвия бритвы, вдруг выплюнутого прямо изо рта в глаз или в горло противнику, до неожиданно выхваченного ножа, заточки или отвертки, которыми, наверняка, владел вполне профессионально.

Однако Карпов знал и то, что люди подобного сорта всегда начинают разборки с психологического поединка: они не кидаются очертя голову в битву с незнакомыми людьми, а сначала (иногда, правда, это занимает всего лишь одно мгновение) пытаются их «расколоть», «просчитать», иными словами, понять, кто перед ними находится — опасный авторитет, законный вор или фраер, дешевка, кого можно раздавить одним движением.

Максимов выдержал наглый изучающий взгляд бандита, облокотился на стойку и показал подошедшему вплотную громиле открытые ладони:

— Брат, мы покушать пришли.

— Я же сказал, дядя: закрыт зал, — ответил бандит. — Что-то неясно?

В этот момент в помещение с шумом ворвался ранее поверженный охранник. Лицо его было в крови, в руке парень сжимал пистолет, которым водил по залу, ища глазами незваных гостей. За спиной горе-охранника появилось еще несколько фигур: явные боевики — стриженные под машинку, в кожаных куртках и спортивных штанах.

— В чем дело, Дима? — скосив на них глаза, спросил бандит, стоявший напротив Максимова (Карпов про себя назвал его «зеком»).

— Эти! Вот они, суки! А ну ложись! — крикнул побитый охранник, поведя пистолетом в сторону стойки.

Двое за столом наблюдали за происходящим с явным интересом. Карпов заметил, однако, что рука «авторитета» (как он окрестил похожего на бандита мужчину за столом) скользнула под стол, видимо, готовя на всякий случай личное оружие.

— Убери дуру! — рявкнул «зек».

— Ложись, гады! — снова крикнул Дима, но уже не так уверенно.

— Ты чего шумишь? — спросил его «зек» после того, как пистолет исчез под полой Диминого пиджака.

— Так ведь… Эти… Вот, в натуре… Алеша, эти…

— Что с тобой случилось, Дима? — почти ласково переспросил «зек». Карпов, услышав его настоящее имя, подумал: «Ишь ты! Алеша, понимаешь… Как они друг друга вежливо величают!»

— Да вот… — снова начал мямлить охранник.

Но тут Максимов включился в беседу:

— Упал парнишка. Дверь нам открывал, да в ногах запутался. Бывает! — Он продолжал смотреть Алеше в глаза. — Да?

Лицо Алеши расплылось в улыбке.

— Да, бывает. Так вы кто такие будете?

— Я тут, в общем-то, работал. Максимов моя фамилия, — ответил Николай Николаевич. — С главным хочу поговорить.