Они присели на низкий удобный диванчик и графиня, немного подумав заговорила:

– Ну что ж, раз ты привыкла сама одеваться и следить за своей одеждой, никто конечно не станет отбирать у тебя это право. Но мне хотелось бы знать, что еще ты предпочитаешь делать сама?

– Я… Понимаете, пани Юлия, у нас было очень мало прислуги, только для самой грубой работы… Так что я… практически все привыкла делать сама.

– Ясно. Боюсь моя дорогая, от некоторых привычек тебе придется отвыкать. Видишь ли у нас довольно немолодой штат прислуги, в основном люди работают по много лет, привыкли к своим обязанностям и довольно ревниво к этому относятся. Я сумею им объяснить ваше желание самой одеться или развесить платья, – Юлия Казимировна указала на открытый шкаф. – Но если они увидят вас в гостиной, вытирающей пыль, им это будет неприятно. А с Луизой, нашей поварихой – она у нас француженка, женщина нервная, темпераментная… так вот, с ней просто случится припадок, если вы попробуете замесить тесто или нарезать овощи. Это не значит, разумеется, что ты не можешь зайти на кухню, чтобы обсудить рецепт или меню обеда, – она улыбнулась и погладила растерянную девушку по руке. – Я надеюсь у тебя нет привычки стирать свою одежду?

– Нет, – Сашенька покраснела. – Раз в неделю к нам приходила прачка из деревни.

– Прекрасно. Договоримся так – прислуга не будет надоедать вам, но и вы не будете пытаться перехватить у них работу, хорошо? Ну разве что можешь иногда сама зашить какой-нибудь распоровшийся шов на платье.

– О, конечно, я… Но у меня ведь тоже должны быть какие-то обязанности?

– Милочка моя! – графиня расхохоталась и встала, – я намерена теперь передать тебе как можно больше своих обязанностей, у тебя их будет просто море! Представляешь, как мне, в моем возрасте нравится, когда Луиза в семь утра будит меня, чтобы спросить, «нельзя ли заменить отварную рыбу с грибным соусом к завтраку на рыбу, запеченную с грибами»? Да еще начинает мне объяснять причину! Вот тебе первая обязанность. Так что имей в виду, я сегодня же скажу Луизе, что все эти вопросы теперь будешь решать ты.

– Но я… – Сашенька была просто ошеломлена.

– Спокойно, моя девочка, если ты управлялась с хозяйством в доме моей сестры, я не вижу никаких затруднений для тебя здесь. Все будет даже гораздо проще, поверь мне. Не задерживайся. Наталья принесла воду для умывания и я надеюсь, что ты позволишь ей делать это и впредь. Мне было бы неприятно видеть, как ты бегаешь по лестницам с кувшином. Умойся, переоденься и спускайся к ужину.

Юлия Казимировна потрепала девушку по плечу и вышла. Сашенька растерянно засуетилась – схватила расческу, провела раз по волосам, бросила, распечатала мыло и начала умываться, потом стала искать полотенце, перерыла ворох вещей и увидела его приготовленным рядом с кувшином. Она рассердилась на себя. «Собственно, из-за чего паника? Мне очень понравилась пани Юлия и похоже, это взаимно, – девушка усмехнулась, вспомнив, как та все время сбивалась с вежливого „вы“ на гораздо более сердечное „ты“. – Вряд ли будет сложно найти общий язык с нервной Луизой. И остальные „обязанности“ наверняка вполне мне по силам. Так что сосчитай до семнадцати, радость моя, спокойно приведи себя в порядок и спускайся. Вот заставлять почтенных пожилых дам себя ждать – это действительно будет непростительно». Сделав себе этот выговор Сашенька успокоилась, быстро сбросила дорожный костюм, закончила умывание, накинула простенькое домашнее платье, причесала и заколола волосы и спустилась к ужину раньше всех.

Юлия Казимировна без стука распахнула дверь в комнату сестры, не говоря ни слова вошла, села и строго посмотрела на нее. Тетушка, Магдалена сидела перед зеркалом в то время как Малгожата расчесывала ей волосы.

– Мне уйти, пани Юлия? – спросила горничная, не прерывая равномерного движения щетки.

– Останься Малгося. Я хочу поговорить со своей сестрой и мне желательно, чтобы ты присутствовала.

– Я что-то сделала не так? – робко спросила тетушка Магдалена.

– Да. Ты многое сделала не так. – Голос Юлии Казимировны звенел от возмущения, – ты только посмотри вокруг – разве похоже, что сотня-другая монет имеет для меня значение? Я что, разорила и лишила бы куска хлеба свою семью, если бы немного помогла тебе? Господи, а я то не могла понять этих твоих глупых отговорок, когда ты перестала приезжать, я даже думала, что мы чем то обидели тебя!

– О чем ты Юлия?

– О чем! Моя родная сестра прозябает в нищете, а я об это не подозреваю! Как ты могла так поступить со мной, с собой, с Сашенькой… девочка обходится без горничной, помогает на кухне, чуть ли не полы моет!

– Нет, полы она не мыла, для этого приходила специально женщина…

– Слава богу, – фыркнула Юлия Казимировна. – Ну а если бы у тебя осталось еще меньше денег, ты стала бы мыть полы сама, только бы не просить помощи у меня? Малгося, ну вы то, разумная женщина, как вы могли допустить такое?

– Ну, пани Юлия, ситуация еще не была критической. – Малгожата была абсолютно спокойна. – Хотя, честно говоря я действительно уже собиралась написать вам. Даже не ради панны Магдалены, а ради панны Сашеньки – она при том положении вещей совершенно не имела будущего. Но, к счастью все решилось само собой.

– Да уж действительно, – графиня поднялась. – Ладно, Магдалена, мы еще поговорим об этом. Малгося, приводите скорей в порядок эту щепетильную панну, которая предпочитает благородство нищеты унижению сестринской помощи и спускайте ее вниз, ужинать. Сашеньку я уже напугала, так что она наверняка поторопилась и ждет нас.

Ужин был восхитительным. Перенервничавшая Сашенька совершенно не чувствовала голода, когда садилась за стол, но все было настолько вкусно, что она просто не могла остановиться. Тетушка Магдалена от нее не отставала. Юлия Казимировна была очень довольна – она смеялась, поддразнивала «путешественниц», рассказывала какие-то невероятные истории о проказах сестер Юлии и Магдалены в Варшаве, много лет назад. Все было прекрасно, пока Сашенька не почувствовала, что просто-напросто засыпает за столом. Тут же послышался нежный смех хозяйки:

– Магдалена, душа моя, ты ведь уже спишь! И Сашенька тоже, бедняжка! Девочки, не мучайтесь, отправляйтесь в постель, в конце концов у нас теперь впереди много, много дней, успеем наговориться.

Утром Сашенька по привычке встала рано. Наконец она обратила внимание на комнату, где ее поселили. Это явно была комната для гостей, просторная и светлая, в три раза больше той, что была у нее в их крохотном домике, она была обставлена продуманно и со вкусом, но без малейшего следа индивидуальности. Изящная и в то же время прочная мебель, в углу камин с узорной решеткой, на каминной полке несколько безделушек – фарфоровые статуэтки пастушек с овечками, собачки, сирены, пара хрустальных лебедей – обычный незатейливый набор. Книжный шкаф заполнен едва ли на треть – Сашенька провела пальцем по корешкам. Книги, похоже, были подобраны с расчетом, чтобы любой гость мог найти себе чтение по вкусу. Здесь была пара богословских трактатов на французском, биография Цезаря, несколько любовных романов, новое, она такого еще не видела, издание «Руслана и Людмилы» с иллюстрациями, набор изящно-миниатюрных книжечек стихов – кроме Тютчева, Баратынского, Пушкина и Апухтина, несколько совершенно незнакомых фамилий. Еще там стояли толстый том энциклопедии и огромная книга о соколиной охоте, с прекрасно выполненными гравюрами. На отдельной полке лежала Библия.