— Нет, надо ломать, — Север оставался непреклонен. — Спящий человек дышит, а Славкиного дыхания я что-то не слышу.

— Попробуй услышь через дверь… — слабо возразила Яна.

Не отвечая, Белов двинул дверь плечом. Внутренняя задвижка вылетела вместе с гвоздями, которыми была прибита. Север пошел в комнату. Яна робко шагнула следом.

Славка, закинув голову, лежал на диване. На левой руке паренька рукав был закатан, рядом валялся резиновый жгут, а в районе локтевого сгиба алел след от свежего укола, выделяясь среди многочисленных следов прежних инъекций. Пальцы правой Славкиной руки продолжали сжимать шприц. На губах юного наркомана застыла идиотски-счастливая улыбка. Янкин брат был мертв.

Яна слабо вскрикнула. Север тотчас зажал ей рот, обнял за плечи и прижал к себе.

— Тихо, милая, тихо! Пожалуйста! — умолял он. — Шума поднимать нельзя, понимаешь?!

Девушка кивнула. Она вся дрожала. Север прижал ее к себе еще крепче и не отпускал, пока дрожь немного не унялась.

Наконец Яна, почувствовав, что накатившая было истерика миновала, не начавшись, сама убрала руку Белова со своих губ.

— Я в порядке… — через силу произнесла девушка. — А с ним… с ним что?! — она опять едва не кричала.

— Янка, Яночка, спокойнее! Ну прошу тебя! — Север сложил ладони лодочкой.

— Да, конечно, извини… — потупилась Яна. — Посмотри, что со Славкой…

Белов подошел к подростку, окинул взглядом его щуплую фигурку, приподнял большим пальцем Славкино веко. Отпустил, досадливо прищелкнул языком.

— Что?! — Яна еле сдерживалась.

— Передозировка… «Золотой вмазкой» «торчки» называют смерть от передозировки, — расшифровал Север.

— Кто называет?! Торчки?..

— Ну да, наркоманы. Те, кто «торчит».

— Значит, он умер…

— Умер… Зря мы вчера за ним не проследили… Впрочем, ты знала его обычную дозу?

— То есть?

— Ну, сколько героина он себе колол за один раз? Знала?

— Нет…

— Вот и я не знал, естественно. Ничего мы не могли сделать.

— Но как… Почему он… — потрясенная до глубины души, Яна терялась. — Он что… ошибся? Дозу перепутал?..

— «Золотая вмазка» — обычное явление после долгого наркотического голодания. «Торчок» вводит себе свою обычную дозу, а организм уже отвык… Славка долго воздерживался?

— Не очень… Его ж ломало…

— Ах, ну да… Значит, совсем недолго.

— Тогда почему?.. — у Яны не хватало сил договаривать фразы до конца. Впрочем, все и так было ясно.

— Почему? — переспросил Белов. — Видать, пожадничал наш Славик. Намучился ломкой и решил кайфануть как следует. Вот и кайфанул… Тоже распространенная ситуация. Жалко парня…

— Как я жить-то теперь буду, Север?.. — всхлипнула Яна. И столько безысходной тоски звучало в ее вопросе, что Белов мгновенно оказался рядом с девушкой, прижал ее голову к своей груди.

— Яночка, милая, ты не виновата… — порывисто шептал он в розовое девичье ухо. — Дурные люди посадили Славку на иглу… Обратного хода у него не было…

Яна расплакалась.

— Я, я не уследила за Славкой!.. — рыдала она. — Мы с ним вдвоем остались, я должна была… А я влюбилась, дура, в подонка, в мерзавца!.. И потеряла брата… погубила его!.. Я руки на себя наложу!.. Север, Север! И скажи, как мне жить дальше?.. Как искупить этот грех?..

— Никакого греха нет, Яна, — Белов намеренно говорил преувеличенно твердо и спокойно. — Некие человекоподобные существа, сладострастно сосущие… Западу, сделали все западное модным в нашей стране. Наркотики — часть этой моды. Ты не смогла бы остановить Славку, даже если б занималась по жизни им, и только им. Он — жертва среды, в которой существовал, вращался… Невозможно в одиночку противостоять среде, тем более — среде другого человека, не своей… Ты не виновата.

— Ты думаешь?.. — Яна с надеждой подняла на него заплаканные глаза.

— Убежден! — отрезал Север.

— Но я же влюбилась, Славкой почти не занималась! — воскликнула девушка отчаянно.

— Влюбиться имеет право любая девчонка. Тем более такая красивая, как ты.

Если Север и лукавил для пользы дела, то лишь чуть-чуть.

— А я красивая? — наивно удивилась Яна. — А вот халдеи, когда я им предложила себя вместо денег, обозвали меня драной кошкой… Или еще как-то… — совершенно по-детски обиженно пожаловалась она.

— Халдеи твои просто идиоты и жмоты, им жадность глаза застит! — горячо заверил ее Север.

Яна начала успокаиваться — похоже, она смирилась с неизбежным. Впрочем, девушка давно понимала: ее Славка — не жилец. Она просто до самого последнего момента намеренно закрывала на это глаза.

— Что теперь делать, Север? — спросила Яна почти нормальным голосом, и Север понял: она уже вкладывает в свой вопрос не некий абстрактно-философский смысл, а просит практического совета — как ей действовать дальше в сложившейся ситуации.

— Надо вызвать милицию и «Скорую», — сказал Север. — Но прежде надо…

— «Скорую» уже поздно… — перебила Яна печально.

— «Скорая» должна констатировать смерть, — пояснил Север. — А милиция… Ну, понимаешь. Только сначала тут надо немножко подчистить…

Он быстро обыскал комнату и нашел давешние пакетики с героином. Затем обернулся к Яне.

— Сейчас я уйду — я ведь человек без документов, незачем напрасно напрягать ментов. Здесь, в Славкиной комнате, ты ни к чему не прикасайся. Героин я унесу с собой и выброшу — оставлять его тут нельзя, тебя могут привлечь за хранение. Менты будут разные вопросы задавать, так вот: ты ничего не знаешь, кроме того, что брат был наркоманом. Где он брал «дурь», когда и с кем ширялся — тебе не ведомо. Деньги ты ему давала по мере сил, поскольку жалела, все же брат родной… Остальное вне твоей компетенции… Скорее всего сыскари помурыжат тебя да отстанут — им лишние «висяки» ни к чему, а ты явно непричастна… Они быстро это усекут. Только твердо гни свою линию — не знаю, мол, ничего… Ты все поняла?

— Поняла, — кивнула Яна.

— И это… ты держись, Янка. Я буду поблизости. Уедут «гости» — вернусь, расскажешь подробности их визита… Лады?

— Лады, — кивнула девушка. — Ты только не бросай меня, Север, ладно?! — вдруг взмолилась она. — Я ведь теперь совсем одна осталась…

— Да что ты, девочка? — Север нежно погладил ее по волосам. — Конечно, не брошу. Ты ведь у меня тоже одна…

— Спасибо… — Яна всхлипнула.

— Ну-ка не плакать! — шутливо прикрикнул Белов. — И пойди посуду вымой, стаканы наши вчерашние. А то опера привяжутся: с кем это ты пила, милая?..