— Как ты до города добрался?

— Пешком, через лес… Двое суток отлеживался — долбанулся я все же крепко, — а потом ножками, ножками… Направление чуял, что называется, верхним чутьем. Пять дней шел, обходным путем, специально кружил, следы для надежности путал…

— Чем же ты питался?

— Птиц ловил. Силки делал и ловил. Да я вроде легендарного солдата Шуры Македонского: могу питаться тремя финиками в сутки и при этом сохранять боеспособность. Это спортсмен ни на что не годен без хорошей жратвы. Я не спортсмен.

— Спички-то у тебя были?

— Была зажигалка, но она при падении разбилась.

— Но ведь ты разводил костер?

— Ни фига. Пичужек я так харчил, сырыми…

— Ты!.. — Яна захлебнулась дыханием.

— Да, Яночка, да, — усмехнулся Север. — Я приспособлен выживать в любых условиях. Моя подготовка в чем-то даже круче спецназовской. А лес я хорошо знаю — все же бывший егерь…

— Ну ты, Север!.. — девушке не хватало слов. — Подожди… А как тебе удалось не порвать эту свою одежду, которая на тебе? Или она в принципе не рвется?

— Рвется она с трудом, но дело не в этом. Просто поверх нее на мне был дорожный костюм — кожаная куртка, кожаные штаны… Я их потом закопал, когда к городу вышел, — чтобы не светиться. А шлем закопал еще раньше.

— И что ты собирался делать? Ну, если б меня не встретил?

— Не знаю… Бомжевать пока.

— А в Москве у тебя друзей не осталось?

— Я ж тебе говорил… Паша Кузовлев, врач, и его жена Лиза. Но их телефон есть в моей записной книжке, так что к Кузовлевым мне соваться нельзя — их могут замазать укрывательством, а то и соучастием… Менты ведь наверняка проведут баллистическую экспертизу моего ствола, а он паленый, на нем столько трупов висит — не счесть. И плевать, что все трупы бандитские, что я ни разу не обидел ни одного невиновного человека, — менты все равно обязаны посадить меня. Работа у них такая.

— А почему ты ствол не сбросил?

— Держал про запас. Не новый же покупать, если вдруг понадобится.

— Врешь! — заявила Яна убежденно.

— Конечно, вру… — Север вздохнул. — Ствол — это память о ней… Пусть подарила мне его не она, но ствол — это хоть косвенная память…

— О той девушке, нимфоманке? — спросила Яна сочувствующе.

— Да… У меня же ничего от нее не осталось, она забрала все свои личные вещи, когда уходила!.. А наряды, которые я ей покупал, она даже не надевала… и прочими моими подарками практически не пользовалась… Ствол — единственное, что напоминало мне о ней, поскольку он был с нами, пока мы были вместе… — Север смешался и замолчал.

— Ты по-прежнему ее любишь? — голос Яны звучал несмело.

— Нет… Нет! — Север почти кричал. — Она предала меня! Но… — он осекся. — Наверно, я люблю память о ней… О тех двух коротких периодах, когда мы с ней были счастливы…

— Ничего о ней не знаешь?

— Нет. И не хочу знать. Отрезано. Выпьем!

— По последней, — предложила Яна. Вино еще оставалось, но девушка видела: Север хочет спать. Яна и сама чувствовала себя пьяной и усталой.

Выпили.

— Я постелю тебе в моей комнате, — сказала Яна.

— А ты?

— А я лягу на кухне, вон, на диване…

— Ну нет! — возразил Север решительно. — Давай наоборот. И не спорь, пожалуйста! — прикрикнул он, заметив, что она собирается перечить. — Из нас двоих мужик здесь все-таки я!

— Я пришла к тебе с приветом, только ты молчи об этом! — Яна трясла никак не желавшего просыпаться Белова за плечо. — Север! Вставай, солнце мое! Уж за полдень давно! Вставай, со-окол!

Север, лежавший на боку спиной к Яне, наконец резко развернулся к ней лицом.

— Ой, Янка… — он улыбнулся. — Разоспался я… Обычно сплю вполглаза, любой шорох фиксирую, а тут… Хорошо у тебя. Спокойно, как в могиле…

— Н-ну, т-ты порой и пошутишь! — фыркнула Яна возмущенно.

— Да я не в том смысле! — Север спустил ноги на пол, сел. — Я имею в виду, что безопасно. Опасность я всегда чую. А где безопасно — сплю бревно бревном. Расслабляюсь.

— Вот и расслабляйся на здоровье! — радостно заключила девушка. — Сейчас завтракать будем. Голодный?

— С бодуна не особо. Но аппетит обязательно придет во время еды, знаю… Кстати, то, что я так крепко спал, — хороший знак.

— Почему?

— Это означает, что бандиты, которые тебя ищут, на твой след еще не вышли. Иначе я бы чувствовал угрозу.

— Правда?!

По голосу девушки, по тону ее вопроса Белов вдруг понял, насколько Яна боится своих преследователей. Аж замирает от страха, лишь внешне хорохорится…

— Правда, правда, успокойся, — сказал Север ласково. — Зуб даю… на отсечение…

— На отсечение?! — рассмеялась Яна. Видно было, что она полностью поверила Белову.

— Именно на отсечение! — заявил Север важно.

Продолжая смеяться, Яна направилась к плите.

— Сейчас приготовлю еду, и разбудим Славку. Слушай, Север, а вот пока мы спали, Славка вполне мог начать бузить. Он дурной бывает, когда уколется… Такого рода угрозы ты не чувствуешь?

— Почувствовал бы. Но она отсутствовала. Видать, Славка бузить не собирался.

Завтрак Яна состряпала быстро.

— Идем моего братишку поднимать, — предложила она.

К двери Славкиной комнаты Белов подошел первым. Толкнул — дверь оказалась заперта.

— Чего это? — удивился Север.

— Не обращай внимания, — махнула рукой Яна. — Он всегда запирается, ширяясь. Привычка такая. Постучи.

Север постучал. Ответа не последовало. Север постучал сильнее. Безрезультатно.

— Спит, наверное, — предположила Яна беспечно. — Ладно, пусть спит. Идем есть, а то остынет.

— Нет, погоди… — остановил ее Север встревоженно. — Не нравится мне это…

Он забарабанил в дверь достаточно громко. Прислушался. В комнате Славки царила гробовая тишина.

— Тебя ничто не будило ночью? — спросил Север Яну: ее комната находилась через стенку от комнаты брата. — Никакие посторонние звуки со Славкиной стороны не доносились?

— Нет… — покачала головой девушка недоуменно. — Я спала, как сурок…

— Надо ломать, — Белов кивнул на дверь.

— Может, не надо? — Яна положила ему на предплечье свою легкую ладошку, заглянула в глаза. — Ну, спит парень крепко. Намучился он за последние дни…

Видно было, что девушка просто себя успокаивает.