Констеблю пришлось подавить соблазн поехать кружным путем через Форби. Движение в этот час было вялое, и оправдать такую поездку он мог бы разве что стремлением получить удовольствие. Но Дрейтон приучил себя бороться с искушениями. Впрочем, скоро его наверняка одолеет один большой соблазн. И, тем не менее, против заурядной блажи он устоит.

На спинке пассажирского сиденья валялась пятнистая желто-бурая шубка, источавшая терпкий пьянящий запах красивой женщины, и Дрейтон вновь принялся размышлять о любви, прошлой и будущей. Машина мягко катила по дороге. Констебль добрался до середины Хай-стрит, когда, наконец, заметил тревожное подрагивание стрелки на приборном щитке. Мотор опасно перегрелся. В этом квартале главной улицы не было станций техобслуживания, но констебль вспомнил, что видел гараж на Йорк-стрит, совсем рядом с ювелирным магазином Джоя и биржей труда.

Добравшись туда, Дрейтон поднял капот машины. В лицо ударила струя пара, и констебль отпрянул.

— Радиатор прохудился, — сказал он работнику.

— Я налью вам воды. Если не станете гнать, все будет в порядке. Вам далеко?

— Нет, — ответил Дрейтон.

Вода вытекала из радиатора едва ли не быстрее, чем работник заливал её. До полицейского участка было рукой подать. Констебль миновал ювелирный магазин с красными бархатными подушками в витринах, забитых горным хрусталем, и лавочку Гровера. В её сторону он даже не посмотрел. Поэзия не занимала большого места в его круге чтения и не была составной частью жизни констебля, но все же он готов был согласиться, что любовь мужчины — это вещь в себе, никак не связанная со всем остальным. К Гроверу он отправится после работы.

Гараж Которна выглядел куда внушительнее, чем тот, в который Дрейтон отогнал машину Аниты Марголис. Его корпуса занимали едва ли не весь стауэртонский перекресток. От крыши автосалона до шпиля на стеклянной кубической будке, в которой восседал принимавший покупателей Которн, тянулась желто-багровая вывеска: «Четыре галлона дам за три талона». В такие же цвета были выкрашены и восемь бензоколонок. Неоновая реклама над входом тоже краснела и желтела вовсю. Не так давно тут стояла купа серебристых березок. Бэрден помнил, как самоотверженно местные защитники природы пытались отразить нашествие Которна. Теперь остатки березовой рощи жались к стене салона, будто опешившие туземцы, окруженные чужестранными захватчиками.

За гаражом стоял старый дом, образчик новоготического возрождения с остроконечными башенками, маленькими бастионами, фронтонами и вычурными водосточными трубами. Сначала он назывался «Дом среди берез», и тут жили две сестры, старые девы. Но потом в дом вселились Которн и его жена. Они-то и обставили его всевозможными шедеврами чудовищного мебельного искусства викторианской поры. Камины были уставлены зелеными стеклянными вазами, чучелами птиц и восковыми фруктами под колпаками.

Окинув Руперта Марголиса подозрительным взглядом, Которн провел пришельцев в гостиную и отправился за своей благоверной.

— Последний писк моды, — мрачно буркнул Марголис. — Весь этот викторианский хлам.

Над камином висел писаный маслом портрет женщины в платье греческого покроя, с лилией в руках. Художник сердито взглянул на это произведение.

— Которну лет шестьдесят, а его женушка — старая карга, — сказал он. — Оба без ума от молодежи, которая, наверное, думает, что все это барахло досталось Которнам в подарок к свадьбе. — Марголис злорадно расхохотался.

Нечасто доводилось мне встречать таких бессердечных людей, подумал Бэрден, но, когда в комнату вошла миссис Которн, он понял, что имел в виду Марголис. Она была неимоверно худосочна и носила очень короткое платье почти без рукавов. Волосы женщины были выкрашены в одуванчиковый цвет, а прическа напоминала ершик для смахивания пыли.

— Ого-го! Привет, Ру. Куда это вы запропастились?

Бэрден понял, что она видит Марголиса второй или третий раз в жизни, но это не мешает ей давать художнику клички, будто персонажу из «Винни Пуха». Тоже мне, охотница на львов, подумал инспектор. Хозяйка плюхнулась в зачехленное кресло, выставив напоказ костлявые ноги. Марголис не обратил на неё ни малейшего внимания.

— Что это за история с Энн? — спросила старуха.

— Мы надеемся, что вы сумеете нам помочь, миссис Которн, — с нажимом проговорил Бэрден, обращаясь к ней, но глядя на самого Которна. Это был пожилой человек с седыми усами и военной выправкой. Если распространяющаяся среди юнцов мода на одежду военного образца захватит и старшее поколение, вполне возможно, что Которн тоже облачится в мундир. Он был бы просто неотразим в гусарской тунике.

— Во вторник вечером вы принимали гостей, мистер Которн. Мисс Марголис получила приглашение, но, насколько я понимаю, не приехала.

— Верно, — коротко ответил Которн. — Она заехала после полудня, сказала, что вечером непременно пожалует. Но не пожаловала. Я страшно разволновался, уж вы мне поверьте. Очень рад, что вас подключили к делу, ребята.

— А Дик Фэрфэкс аж из Лондона прикатил, чтобы повидаться с ней, — подхватила миссис Которн, придвигаясь поближе к Марголису. — Они были друзьями, и, надо сказать, близкими. — Она взмахнула накладными ресницами.

— Фэрфэкс? Писатель? — Бэрден впервые услышал о нем только нынче утром, но не хотел опять угодить в разряд мещан и обывателей.

Миссис Которн кивнула.

— Когда она не пришла, бедный Дикки обиделся и уехал часов в одиннадцать.

— Оставив на бензоколонке одну из моих лучших коньячных рюмок, — ворчливо ввернул Которн. — Совершенно безответственный малый.

— Но он пробыл у вас весь вечер? — спросил Бэрден.

С восьми до одиннадцати, подумал он. Если верить анонимке, надо обратить внимание именно на этот отрезок времени.

— Да, он был здесь. Приехал ровно в восемь и тотчас налег на крепкие напитки.

— Фу, какой ты гадкий, — грубовато проговорила миссис Которн. — Гадкий и завистливый. Ну, и что, если Энн предпочла его? — Она издала визгливый смешок. — У них с Расселом нечто вроде шашней.

Бэрден взглянул на Марголиса. Тот был погружен в мрачные размышления. Миссис Которн ткнула мужа в ребра костлявым пальцем.

— Или, может, он убедил себя в этом.

Розовая физиономия Которна сделалась пунцовой. Его волосы были похожи на белый каракуль или шерсть горного терьера.

Внезапно Марголис стряхнул оцепенение и обратился к Бэрдену, как будто в комнате никого, кроме них, не было:

— Энн дала Дикки отставку несколько месяцев назад. Теперь у неё кто-то другой. Никак не могу вспомнить его имя.

— Может быть, Джефф Смит? — спросил Бэрден, внимательно следя за лицами собеседников. Все трое состроили недоуменные мины. Инспектор помнил анонимное письмо наизусть: «Порешил её молодой парень маленького роста, смуглый. Ездит на черной машине. Звать Джефф Смит». Разумеется, Смит — не настоящее имя. Ну разве может человек быть Смитом?