Я замолчала, с недоумением рассматривая нечто вроде пары огромных розовых сарделек, сцепленных между собой.

– Колбаски? Кгм. – Денис как-то смущенно крякнул. – Ну, ты почти угадала… В каком-то смысле…

– Короче, ты знаешь, что это? – строго спросила я, сердясь и на милого (чего резину тянет?), и на себя (почему он понял, а я нет?).

– Там две машины, судя по конфигурации, «крузаки» или «газели», сверху точно не разберешь, на них декоративные чехлы, – начал милый как-то очень издалека.

– Короче, Склифасовский! – гаркнула я.

– Слоны это! – рявкнул в ответ Денис.

– Розовые? – не поверила я.

Пригляделась: и точно, на ткани имелись линии, складывающиеся в изображение хоботных!

– Один слон как бы ведет за собой другого, да? – Я присмотрелась. – Хм, очень миленько…

– Ведет? Ну, будем думать, что ведет…

Кулебякин определенно что-то недоговаривал! Я сузила глаза и пристально посмотрела на него сквозь получившиеся амбразуры.

– Все тебе надо объяснять, да?! – психанул Денис. – Ну хорошо: это вовсе не про колбасный завод или зоопарк. Это реклама ночного клуба «Розовый слон»!

– И что? – не поняла я.

– Это такой особенный клуб, вот что! Для мужчин нетрадиционной ориентации!

– Что?! – Я опять посмотрела на слонов в плотной склейке. – Фу! Какая гадость… Стоп, а ты откуда знаешь об этом мерзком клубе?

– От братца твоего.

– Не верю! Зяма не такой!

– Это мы с тобой знаем, что он не такой. – Денис вздохнул и принялся собирать в пакет наши пустые жестянки. За слониками, чем бы они там ни занимались, больше никто не пристроился, праздничное шествие заканчивалось. – А местные как увидели Зяму в розовых шортиках и разлетайке с блестками, то сразу же простодушно решили, что он из этих самых… Из слоников… И сунули ему визиточку этого клуба, а уж он ее мне показал… Ну что? Обгоним колонну, побежим на площадь и посмотрим все еще раз – или пойдем домой?

– Домой, – решила я.

По два раза подряд я даже мультики про телепузиков в детстве не смотрела.

Мы без спешки вернулись к себе на гору, на полпути сделав остановку, чтобы посмотреть салют. Наши все уже были дома и спали. Предки, которые теперь именовались пращурами, легко усвоили провинциальную манеру ложиться с курами, а Зяма и Алка быстро выработали у себя привычку укладываться спать в любой момент, свободный от активного родительства.

Мы с Денисом еще немножко посидели во дворе – пили чай и доедали холодный шашлык, а потом тоже отправились на боковую, но уснули не сразу. Слегка тупить на финише насыщенного событиями дня было вполне нормально, но мой жених погрузился в глубочайшую задумчивость. Мне стало интересно, что именно его так впечатлило? Может, он тоже беседует с Вечностью? Хм, это вряд ли…

– Я ж его – да… Или нет? Или все-таки да? – бормотал Денис, сонно таращась на спелую сочную луну в окошке.

Луна была равнодушна, а я – вовсе нет, поэтому осторожно заметила:

– Не знаю, о ком ты, но ваши сложные отношения как-то прошли мимо меня…

– Я вспоминаю, поставил ли в холодильник кетчуп, – объяснил Кулебякин и длинно зевнул.

– Такой шекспировский драматизм из-за кетчупа? – восхитилась я. – Куда до тебя Гамлету!

– Вы с Гамлетом ничего не понимаете, – с понижением звука пробормотал Денис. – Что, если я оставил кетчуп на столе под шелковицей? Ночью придут коты, ежи, еноты, может, даже шакалы, и…

Не договорив, он заснул.

– И – что? – заволновалась я.

Сна уже не было ни в одном глазу! Воображение смелыми мазками, свободно, в экспрессивном стиле рисовало картины разнузданной зоовечеринки с кетчупом… Слоны, наверное, навеяли…

Основания для беспокойства имелись. Ночью певучие коты приходили снова – то ли на запах шашлыка, то ли в поисках благодарной публики… Засев в густом бурьяне под персиками, они сладострастно ныли, стонали – ну сущая цыганщина, только что без бубнов и медведя.

– А давай теперь мы! – азартно предложила я.

– А давай! – охотно согласился Денис.

И мы завыли любострастными котиками, голосистыми, как дуэт Кабалье – Басков. Барклай сначала таращился на нас изумленно, потом неуверенно вякнул и задушевно взвыл, охватив сразу три октавы…

В бурьяне возмущенно фыркнули и затихли. Потом прозвучало обиженное «М-моу!» – и четвероногие цыгане шумно откочевали к соседям.

– Во коты дают! – сонно моргая, выглянул из дома разбуженный громкими вокализами папуля. – Сегодня у них какой-то особый повод, что ли?

– Это они в честь открытия курортного сезона, – сказал Денис и затрясся в беззвучном смехе, как тот потревоженный бурьян.

Ночью поднимается сильный ветер. Недозревшие персики крепкими кулачками стучат в стену дома, сложенного из местного ракушечника. Мелкие звездочки сносит с неба, заметает, как мусор, в травяные колтуны на шерстистом боку горы. Толстокожее серое море слабо ежится, зализывает ранки от звездных колючек, ворочается беспокойно, но не шумит – терпит.

Гора незаметно превращается в волну, меня подхватывает и уносит…

Утро нового дня началось с телефонного звонка шефа.

Я убежала в дальний угол двора, чтобы никого не будить разговором, и там верноподданнически лязгнула в трубку:

– Слушаю, Михаил Брониславич!

Благородное отчество шефа располагает к металлическому лязгу: по-моему, в нем отчетливо угадываются звон мечей и щитов, гром ударов секир о железные шлемы и кастрюльный грохот падения тел в стальных доспехах на булыжные мостовые.

– Доброе утречко, Инночка! Ты же готовишь отчетик по карнавальчику?

У-у-у, дело плохо… Если Бронич злоупотребляет уменьшительно-ласкательными формами, жди беды. Или денег не даст, или работой загрузит…

Я ощетинилась и съязвила:

– Отчетик по карнавальчику будет к вечерочку!

– Чудненько, особо не спеши, я уже знаю, что все в порядочке, клиентики мне звонили, они довольны…

Довольные заказчики – это хорошо. Жаль, что шеф не сказал, кто из клиентиков ему звонил – здешний мэрчик?

Стоп, не о том я думаю. Если все у нас в порядочке, зачем шефику тревожить меня звоночком?!

– А про колхозничков наших ты не забыла ли? – Бронич легко угадал мой невысказанный вопрос и ответил на него встречным: – Послезавтра у нас дедлайнчик по презентушечке, а где твои предложеньица?

– По какому вопросику? – Я нахмурилась, припоминая, обещала ли руководству еще что-то, кроме наблюдения за карнавалом.

Колхознички, наши колхознички…

Бли-и-ин!