– Мои поздравления, добро пожаловать в семью. Это все ваши вещи? – кивнул он на рюкзак.

– Пока да, – беспечно ответил за нее Никколо. – И оставь Нину в покое, хватит ее донимать.

Марио, все так же широко улыбаясь, пожал плечами:

– Ну уж Роза-то непременно захочет разузнать про вас побольше.

– Пусть пристает с вопросами, сколько ее душе будет угодно, но это не значит, что я на них отвечу, – хмыкнул Никколо. – Мы отчаливаем или нет?

– Ладно, ладно, отчаливаем. Но сперва поудобнее устроим твою супругу.

Марио помог Нине перебраться на борт санпьероты, а Нина, как всякая коренная венецианка, и без подсказок знала, что лучшее местечко для пассажира – прямо перед мачтой. Там не было ничего похожего на сиденье, зато дно оказалось сухим и достаточно низким, так что борта должны были защитить ее от резких порывов ветра в случае, если тот внезапно сменит направление.

Она была довольна, что мужчины занялись делом – начали готовить суденышко к плаванию и перестали обращать внимание на нее. Марио опустил в прозрачную воду кормовое весло, а затем они с Никколо слаженно подняли паруса, не обменявшись за работой и парой слов.

– Ветер попутный, – объявил Марио и добавил специально для нее: – Прокатим так, что ни капельки воды на вас не упадет – лагуна нынче гладкая как стекло.

– Обернись, пора, – сказал Никколо, и Антонина выглянула из-под фока, радуясь этой последней возможности увидеть родной дом.

Город превратился в размытое пятно на горизонте, в кляксу, в зыбкую карандашную штриховку между чернильно-синей лагуной и выгнувшимся над ней прозрачно-искрящимся небосводом. К этому моменту Антонина проделала путь всего в несколько километров, а дом покинула не более часа назад, но ей казалось, что от дома ее уже отделяет целый мир, между ними словно протянулась целая жизнь.

Скоро папа пойдет в дом призрения кормить маму завтраком, а когда она поест, он ей почитает и оставит отдыхать. Папа вернется домой, но в их доме будет темно и холодно, потому что Марту он тоже отослал и остался один. В доме не будет никого, кто мог бы проследить, чтобы он не забыл поесть и не зачитался бы у себя в кабинете до утра. Не будет никого, кто просто посидит рядышком, когда он начнет волноваться о своих пациентах, тревожиться о соседях и грустить о разрушенном мире.

И что с ним будет дальше? Кто позаботится о нем и о маме теперь, когда она, Антонина, уехала?

Никколо хлопотал на носу лодки, но теперь он вернулся, уселся рядом с ней и, казалось, каким-то образом, без единого жеста или слова с ее стороны, снова догадался о том, что она распереживалась об отце.

– Он не один, – сказал Никколо. – Сейчас он в доме призрения, у твоей матушки, и тамошний персонал сумеет позаботиться о них обоих. Он с полной уверенностью сказал, что будет чувствовать себя там комфортно и безопасно. Постарайся не забывать об этом.

Девушка кивнула, не решившись заговорить – не доверяла собственному голосу, – и в этот момент лодка наконец отчалила. Ветер подул им в спины; размытая линия побережья придвинулась, начала обретать резкость.

– Помнишь то лето, когда вы с Марко приезжали к нам погостить? – спросил Марио. – Мы каждый день забирали эту старую посудинку и говорили, что отправляемся рыбачить, а сами отходили подальше от берега, спускали паруса, бросали якорь и часами дрыхли на солнышке.

– Бабуля каждый раз огорчалась, когда мы возвращались домой без единой рыбки, – подхватил Никколо, заулыбавшись этим воспоминаниям.

Ветер сопутствовал им все время, пока они отчаливали и входили в узкий залив, а потом он вдруг в одночасье ослабел, превратившись в бриз, вялыми порывами обдувающий паруса.

– Ну, и у многих ли новобрачных есть персональный гондольер? – хмыкнул Марио, который, встав на корме, принялся орудовать веслом. – Не благодарите. Считайте это моим свадебным подарком.

Нина понимала, что для Марио она и правда должна быть новобрачной, упивающейся своим счастьем и не обращающей внимания на горести окружающего мира, поэтому подставила лицо осоловелому ветерку, чтобы он высушил ее слезы, и обратила взгляд на побережье.

Она прожила всю свою жизнь в каких-то пяти-шести километрах от материка и ни разу не побывала ни в одном прибрежном городке. Уезжая на каникулы, они с родителями садились в поезд на вокзале Санта-Лючия, и тот доставлял их на континент. Здесь, в предместьях Кампальто, фермерские домики подступали к самой линии воды, и все причалы были заняты разнообразными подвидами санпьероты Марио и суденышками поменьше.

Пока Марио подводил свою лодку к единственному пустому причалу, Никколо снял фок и аккуратно его свернул, затем то же самое проделал с главным парусом.

– Видал? Я еще не потерял сноровку, – похвастался он кузену.

– Сгодится на худой конец. Подкинь-ка мне швартов.

Дальше их ждала совсем недолгая прогулка от берега до ближайшей фермы. На пороге стояла женщина с младенцем на руках; еще один малыш, лет двух-трех, цеплялся за ее юбку. Когда гости приблизились, женщина широко заулыбалась и приветственно помахала им ладонью.

– Никколо! Добро пожаловать!

– Доброе утро, София. Прости, что я отнял у Марио сегодня так много времени.

– Не извиняйся, – откликнулась женщина, одарив улыбкой Нину. – Тебе же нужно позаботиться о молодой жене.

– Нина, знакомься, это жена моего кузена София. У нее на руках Микеле, а малышку зовут Флора. София, это моя жена Нина.

Удивительно было слышать такое представление, но Антонина не забыла улыбнуться и выразить свое восхищение детишками, а остатки неловкости рассеял Никколо – он корчил рожицы маленькой Флоре, пока та не прыснула от смеха.

– Вы не проголодались? – спросила София. – До дома тети Элизы путь неблизкий.

– Нет, все в порядке, – поспешил заверить Никколо. – Мы недавно позавтракали.

– Все равно скоро есть захотите. Я для вас собрала корзинку – там хлеб, который вчера испекла, немного сыра и колбасы.

Марио исчез за воротами стойла, но, видимо, и оттуда слышал разговор.

– Я еще воды вам в дорогу дам, – крикнул он. – Поставлю в повозку бочонок. До тетиного дома припасов вам хватит.

– А где Красавчик? – поинтересовался Никколо.

– Да здесь он. – Марио вышел из стойла, таща за собой под уздцы громко и возмущенно сопящего мула. – Сами его запрягайте, – пробурчал фермер. – Эта буйная зверюга только что пыталась меня укусить!

– А у меня с ним никогда хлопот не было, – пожал плечами Никколо, принимая у кузена уздечку.

Нина наконец разглядела животное за спинами мужчин и на секунду позабыла о своем унынии: как можно было не улыбнуться при виде такого забавного создания? Мул был размером почти с лошадь, да и