– Полностью. Вот почему я не женюсь, – сухо сказал Ник. – Я нахожусь на том этапе, когда можно встречаться с кем угодно и как угодно, и намерен остаться на нем до конца жизни.

– Ты не хочешь семью? Тогда мы отличаемся. Это здорово. – Лили улыбнулась.

Ник прищурился:

– Почему здорово?

– Потому что ты совершенно мне не подходишь. Мы хотим от жизни разного.

– Счастлив это узнать. – Он откинулся на спинку стула. – Осмелюсь спросить: чего же ты хочешь?

Лили замялась:

– Ты сочтешь это романтичным до наивности.

– Все-таки скажи.

Лили отвела взгляд и посмотрела на море. Неужели она действительно романтична до наивности?

Может, она ставит перед собой недостижимую цель?

– Я хочу сказку.

– Какую? Ту, в которой мачеха отравляет яблоко, или где принц целует девушку, страдающую нарколепсией?

Лили рассмеялась:

– Сказку, которая хорошо заканчивается. Я хочу влюбиться, свить гнездышко и родить кучу детей. – Она заглянула ему в глаза. – Я тебя еще не напугала до чертиков?

– Это зависит от того, видишь ли ты во мне мужчину, который реализует твою мечту.

– Нет! Конечно нет.

– Тогда ты меня не пугаешь.

– Каждый раз, вступая в отношения, я искренне верю, что они приведут куда-нибудь.

– Куда-нибудь, кроме постели?

– Да. Меня не интересует секс ради секса.

Ник развеселился:

– Это единственный вид секса, который интересует меня.

– Я никогда не занималась сексом с мужчиной, в которого не была бы влюблена. Но этим утром я решила, что у меня будет просто классный секс. Я выключу эмоции.

Уголки его губ дрогнули.

– У тебя есть мужчина на примете?

Лили сочла излишним признаваться, что это он.

– Я собираюсь найти парня, в которого не смогу влюбиться ни при каких обстоятельствах. Тогда я буду в безопасности. Это будет похоже на… – Она запнулась, подбирая подходящее сравнение. – На контрацепцию. Я надену на свои чувства гигантский презерватив. Готова спорить, ты всегда так делаешь.

– Если ты спрашиваешь, натягивал ли я когда-нибудь гигантский презерватив на свои чувства, то нет.

– Ты смеешься надо мной, но если бы тебе причиняли боль столько раз, сколько мне, не смеялся бы. Тогда что для тебя секс?

– Отдых.

Ник взял меню у официанта, и Лили покраснела до корней волос. Она была раздавлена и втоптана в пол. Как только официант отошел, она простонала:

– Долго он здесь стоял?

– Достаточно, чтобы услышать, что ты планируешь заняться классным сексом без каких-либо эмоций и собираешься надеть презерватив на чувства. Думаю, после этого он решил, что пора напомнить о себе.

Лили закрыла лицо руками.

– Нам нужно уйти. Уверена, еда здесь восхитительная, но нам лучше поужинать где-нибудь в другом месте, или мне придется есть под столом.

– Ты опять позволяешь эмоциям управлять тобой.

– Но он все слышал! Ты не смущен?

– Почему я должен смущаться?

– Тебя нисколько не волнует, что он о тебе подумает?

– Нет. Его задача заключается в том, чтобы подать нам еду и надеяться, что мы получим от нее удовольствие и захотим прийти сюда еще раз. Его мнение по любому другому вопросу несущественно. На чем ты остановилась? Это потрясающе! Ужинать с тобой – все равно что с инопланетянкой. Ты говорила, что собираешься заняться сексом с парнем, в которого не можешь влюбиться.

– А ты сказал, что секс для тебя – отдых. Как футбол?

– Нет, футбол – командная игра, а я собственник.

Сердце Лили затрепетало.

– Похоже, ты относишься к этому серьезно.

– Я серьезен на сто процентов, пока женщина находится в моей постели. На ней сосредоточено все мое внимание.

В животе у Лили что-то вспыхнуло.

– Но это может быть только одна ночь?

Ник улыбнулся, а потрясенная Лили откинулась на спинку стула.

– Ты порочен. И честен. Мне это нравится.

– Главное, чтобы в меня не влюбились. Пока нет любви, нет и проблем.

– Я никогда не смогла бы тебя полюбить. Ты мне абсолютно не подходишь.

– Думаю, за это следует выпить.

Ник поднял руку, и спустя несколько секунд на столе появилось шампанское.

– Не могу поверить, что можно так жить… Водитель, шампанское… – Лили взяла бокал, глядя на лопающиеся пузырьки. – Твоя вилла больше, чем некоторые греческие острова, и ты живешь на ней один.

– Я люблю пространство и свет, а в собственность выгодно вкладывать средства. – Ник подозвал официанта. – Есть какие-нибудь блюда, которые ты не любишь?

– Я всеядна. – Она молчала, пока он общался с официантом по-гречески. – Ты заказываешь за меня?

– Меню на греческом языке.

– Ладно. – Лили подождала, когда официант отойдет. – Значит, если собственность для тебя только вложение средств, ты можешь продать свой дом?

– У меня четыре дома.

Она чуть не открыла рот.

– Четыре? Зачем одному человеку четыре дома? На каждый сезон?

– У меня офисы в Нью-Йорке, Сан-Франциско и Лондоне, а останавливаться в отелях я не люблю.

– Вот как богатые люди решают свои проблемы. А какой из них ты считаешь домом? – Увидев недоумение на его лице, Лили пояснила: – Где живет твоя семья? У тебя есть родители?

– Да.

– Счастливо женаты?

– Давно разведены. Отец – трижды. Он никак не может успокоиться, поэтому я ожидаю очередного развода, как только он женится в четвертый раз.

– А твоя мать?

Лили заметила, как неуловимо изменилось его лицо.

– Моя мать американка. Она живет в Бостоне со своим третьим мужем, адвокатом, специализирующимся на разводах.

– И кем ты себя считаешь? Греческим американцем или американским греком?

Ник небрежно пожал широкими плечами.

– Зависит от того, каковы мои цели в тот или иной момент.

– Здорово. Значит, у тебя большая, безумная семейка. – Лили ощутила укол зависти. – Должно быть, это чудесно.

– Почему?

– Ты так не считаешь? Мы никогда не ценим то, что имеем.

– Ты, случайно, плакать не собираешься? – поинтересовался он.

– Нет, конечно.

– Хорошо. Слезы – одна из форм выражения чувств. Я этого не терплю.