– Да говорю же, о серьгах! – повысил голос следователь. – Понимаешь, я с месяц назад жене такие же… Нет, не такие же, а фианит, Сваровски купил… И вот выбирал когда, похожие вспоминал, в каком-то деле их видел. И дело-то серьезное, похоже, даже глухарь… Тоже там девчонка какая-то была убитая. Не я дело вел, кто-то из наших… Кажется, Игорь Тихомиров… Так он в отпуске, на звонки не отвечает. Начальство спрашивал, никаких серег не помнят. Ты случайно с Тихомировым тогда не работал? Оперативное сопровождение и все такое…

– Хм… Дай вспомнить… – Капитан задумчиво почесал макушку. – Серьги, серьги… Синие, точно?

– Ну да, синие… Только не знаю, фианит или сапфир настоящий.

– Девчонка, говоришь? Па-да-жди! – Судя по встрепенувшемуся оперу, он явно что-то вспомнил… Или пытался вспомнить – хоть так.

– Девчонка – серьги. Серьги… синие серьги – девчонка… – Бекетов обхватил себя за виски и вдруг хитро сверкнул глазами. – С пивом – не, не вспомнить. Как-то мысли плывут. Вот если бы для остроты мышления водочки!

– Водочки, говоришь? – Пожав плечами, Давыдов потянулся к сейфу. – Водочки нету… Вискарь будешь? Хороший, «Ред Лейбл».

– Вискарь? Ну, давай.

– Я и себе накапаю. Все равно машина сегодня у жены.

Плеснув на дно стаканов виски, Давыдов ухмыльнулся и пристально посмотрел на приятеля:

– Для остроты ума, говоришь? Ну, вздрогнули.

Выпив, закусили таблеточками «Тик-так», также завалявшимися в сейфе. Свежее дыхание облегчает понимание, как-то так…

– Так вот, о девчонке, – взбодрившись, потер руки Олег. – Было такое дело, да. Месяца три, что ли, назад, у железной дороги труп обнаружили. Девчонка. С переломанной, кстати, шеей. Покопались, но ни одного подозреваемого не установили, так и списали на несчастный случай. Да там, скорее всего, так и есть: в крови алкоголь обнаружили, да и девчонка из неблагополучной семьи. Как говорится, группа риска.

– Да бог с ней, с девчонкой… Серьги-то на ней были?

– Так были ж! – Бекетов протянул руку к пивной бутылке. – Да, помню, синенькие. Но драгоценные или этот твой… как его…

– Фианит.

– Да… Не скажу, не знаю.

– А экспертом кто был? – чокнувшись, осведомился Дэн.

– Так, скорее всего, Михалыч… – Опрокинув стакан, капитан невольно поморщился и бросил в рот сразу две горошинки «Тик-така».

– Э! Э! – охолонил его Давыдов. – Закуску-то не транжирь! Больше ничего нету. Ишь ты, сразу две заглотил. Не опер, а крокодил какой-то!

– Сами вы, господин майор, крокодил! Еще пивка открыть?

– Да, пожалуй. Так что там с экспертом?

– Ну-у, наверное, все-таки Михалыч. Хочешь, так я ему позвоню? У него ж память – сам знаешь.

– Позвони, сделай милость. А пиво я сам открою… Пистолет дай!

Пока Денис занимался пивом, Бекетов все же дозвонился до эксперта. Судя по разговору, тот долго не понимал, что от него хотят, но потом вспомнил…

– Да, да, Рехматова Екатерина, так, кажется, ее и звали, – подмигнув приятелю, обрадованно закричал капитан. – Серьги у нее такие были… синенькие. И даже справка из ювелирки есть, копия. Михалыч, ты в компе-то глянь, будь другом! Не, присылать не надо. Так, словами скажи…

Положив смартфон на стол, опер потянулся к пиву:

– Сказал, перезвонит… Так, говоришь, ты без машины? Придется на метро.

– Так и ты, что ли, без колес?

– А кто пиво пить звал? Сам знаешь, как сейчас в главке на это дело смотрят. Злые какие-то настали времена, недобрые.

Эксперт позвонил минут через пять. Сунув пустую бутылку под стол, Бекетов приложил трубку к уху:

– Ну, что там? Ага… Весь внимание! Сколько-сколько? Одна-ако…

Покачав головой, капитан посмотрел на майора почти совершенно трезвым взглядом:

– Знаешь, сколько у бедной девочки серьги стоили?

– Ну?

– По прейскуранту – восемьдесят шесть тысяч девятьсот девяносто девять рублей пятьдесят копеек! Сапфир в обрамлении белого золота! Вот так!

Тут уже и Давыдов не выдержал, протянул:

– Одна-ако!

Однако и на этом дружеские посиделки не закончились. Не успели друзья опустошить и полбутылки «Ред Лейбла», как смартфон Бекетова снова заиграл какой-то затейливый кавалерийский марш. Это снова оказался Михалыч, эксперт. Правда, теперь он не звонил, просто скинул фоточку…

– Вот эта самая убитая девчонка. – Опер поднес экран к глазам Дэна. – Глянь.

Девчонка как девчонка. Красивая, даже мертвая. Молодая. Светлые волосы, карие глаза… Очень знакомое, кстати, лицо… Как там ее зовут? Катерина? Черт! Катенька! Катенька Изольдова! Убитая недавно балетная, из бывших крепостных… Господи… Одно лицо! И та, что в подъезде, вылитая танцовщица Ульяна. Даже родинка имеется, как и у той… Боже, боже, бывает же так! И что все это значит? Какой-то знак?

Глава 2

– Господи! Да как же так может быть? Как же так?

Денис резко распахнул глаза, поднялся, почувствовав легкое головокружение. Да, еще сильно саднило под левым виском.

– Черт… Где это я?

– Ну, слава богу, очнулся! – радостно воскликнул граф Федор Американец. – А мы уж послали за доктором. Скоро должен быть.

– Кстати, сопернику своему ты прострелил руку, – подойдя, сообщил Петруша Вяземский. – Его увезли уже… Но больше князь к тебе никаких претензий не имеет. Вполне удовлетворен.

– Князь? Ах да, Эрдонов… Так он все же умудрился меня подстрелить! Ну, хват, однако.

– Ты, брат, лежи, лежи, не шевелись. – Американец заботливо укрыл раненого пледом.

– Да что мне лежать-то? – громко возмутился Денис. – Ну, царапина же, в самом деле. Право же, лишь в голове звенит.

– Вот! Все-таки звенит же! Ага, ага… – Граф Федор выглянул в большое французское окно веранды, в которой на оттоманке и возлежал раненый дуэлянт. – Вот, наконец, и доктор. Мы, брат, за твоим знакомым послали, чтоб, ежели что…

Прибывший доктор, Афанасий Михайлович Мезенцев, сосед Давыдовых по Пречистенке, констатировал скользящую рану – ту самую царапину на левом виске, – кою тут же замотал бинтом, ну и велел на всякий случай полежать денька два-три.

– Может, у вас, Денис Васильевич, еще и сотрясении мозга! Да, небольшое, но очень может быть.

Несмотря на все уговоры Американца, Дэн все же отправился домой, причем немедленно, с доктором, тем более что тот как раз и явился на собственной бричке, запряженной смирной каурой кобылкой. Так вот, неспешно, и потряслись по мощеным улочкам-переулкам, любуясь одетой в строительные леса красавицей Москвой. Люди здесь жили степенно, не суетно, никакого сравнений со столицею! В палисадниках многочисленных частных особнячков росли яблони, груши и сливы, во множестве зеленели смородина и крыжовник, изредка встречалась и алыча, но это уже среди истинных садово-огородных гурманов.

– И все же хорошо у нас, в Первопрестольной, – втянув полной грудью медвяный московский воздух, не выдержав, признался Денис. – Куда лучше, чем в Петербурге.

– Да уж, куда лучше! –