Сашка кивнул, чокнулся с ним, выпил. О Тане они больше не говорили…

Сначала на кухне хлопнула форточка, только затем Татьяна услышала, как открылась дверь. И тут же по прихожей затопали быстрые шаги. Она внутренне напряглась. У Саши какие-то проблемы, мечется он, места себе не находит. Враги у него, воюет он с ними. Что, если в дом ворвались отморозки?.. И зачем она только связалась с бандитом?

Но в пригарном дыме всплыло Сашино лицо. Рыбу она жарила, надымила, но это не должно его злить. Жареный карп на ужин будет, разве ж это плохо? Но Саша смотрел на нее сердито. И взбудораженно.

– Вещи собирай! Ехать надо!

– Куда?

– Давай! Давай! – Он схватил ее за руку, выдернул из кухни.

– Может, скажешь, что случилось? – уже в спальне спросила она.

– Случилось! Дергать отсюда нужно!

– Почему?

– А сейчас подъедут бакланы, насуют в три короба, узнаешь! Давай, давай!

Татьяна все поняла, засуетилась. Не было у нее желания попадать под раздачу, и она за три минуты собрала свои вещи. Сашка схватил чемоданы, сумки, спустил вниз, к машине. Чуть ли не силой затолкал ее в салон, сел за руль, дал «газу». И только когда «Опель» выехал со двора, она вспомнила о сковородке, которая стояла на огне.

– Я плиту не выключила!

– Да гори оно все синим пламенем!

– Пожар будет!

– Пожарные затушат!

– Я серьезно!

– Я тоже! Братва подъедет – и огонь затушат, и рыбу сожрут… Ищут меня, понимаешь! Меня сожрать хотят! А там только рыба, гы-гы!

– Тебе смешно?

– А что мне, плакать?

– Тебя убить могут!

– И тебя тоже!

– И меня?! – Татьяна схватилась за голову. Дернул же ее черт связаться с бандитом! Знала ведь, что добром это «счастье» не закончится.

– Не боись, нормально все будет! – Гасанов хотел улыбнуться, но лицо исказила страдальческая гримаса.

– Ты всегда так говоришь! Все у тебя нормально! Тогда почему мы убегаем?

– Потому что жить хотим… Съедем с города, затаимся, переждем…

– А универ? А учеба?

– Все, отучилась, милая…

– Я так не хочу!

– Давай без истерик! – то ли потребовал, то ли попросил он.

– Это не истерика, – мотнула головой Татьяна. – Я не хочу никуда ехать.

И учеба у нее в Николайске, и Костя здесь. Пусть он и не с ней, но надежда есть. Пока он где-то рядом, есть. Может, он одумается, поймет, как плохо жить без нее…

Не смогла она полюбить Сашу. И нет никакого желания принадлежать ему. Дело не в чертовом уговоре между ним и Костей, дело в чувствах. Любит она Костю, и все тут…

– Не хочешь, а надо…

– Страшно мне.

– А ты не бойся… Глянь, что там сзади!

На заднем сиденье лежал затертый фибровый чемодан, перетянутый брезентовыми ремнями. Татьяна потрогала пальцами крепко затянутую застежку и повернулась к Саше. Не полезет она в чемодан, пусть он сам скажет, чем там набито.

– Деньги там! Почти четыреста штук! Баксов!

– Откуда?

– А этого тебе лучше не знать! Меньше знаешь, крепче спишь!

– Ты что, украл?

– Гонишь? У кого я мог украсть? У своих?! Нет больше своих! Все в загоне!.. Южаки налетели, валить всех начали, я за чемодан и деру…

– А почему не отбивался? – с осуждением спросила Татьяна.

– Какой отбиваться? Там такая толпа, все с «волынами»! – оторопело посмотрел на нее Сашка.

– Ты мог бы умереть героем, – серьезно проговорила она.

– Ты рехнулась?

– Останови машину! – потребовала она.

Действительно, а зачем ей куда-то уезжать? Пусть Саша сам спасает свою шкуру, а она останется.

– Ты что, ничего не понимаешь? Тебя за эти деньги выдерут и высушат!.. Шкуру живьем снимут и солью посыпят!.. Думаешь, я шучу? – разгоняя машину, крикнул Гасанов.

– Я спрячусь.

А спрятаться она может у Кости. Он хоть и козел, но в помощи не откажет. И спрячет, и пригреет…

– Тебя из-под земли достанут! Даже не сомневайся!

– Я спрячусь, – закрывая глаза, мотнула головой она.

– У кого? У Кости?!

– Почему у Кости? – Глаза распахнулись как будто сами по себе.

– Да потому, что ты любишь его! – выпалил Сашка.

– Кто сказал?

– А зачем говорить? Я что, дурак, не понимаю?

– Да, люблю… – опустив голову, прошептала Татьяна.

Сашка озлобленно растянул губы и до хруста сжал зубы. Правая нога утопила педаль «газа» в пол, и машина с бешеным ревом понеслась по мокрой после дождя дороге.

– Сам знаю, что любишь… – наконец снова заговорил он. – Только нужна ли ты Косте, вот в чем вопрос.

– Все равно, – пожала плечами Татьяна.

– Мы с тобой уедем, устроимся. И я сделаю тебя самой счастливой женщиной на свете!

В ответ она лишь скривила губы, не будет она счастлива с ним, даже не стоит на это надеяться.

– Все будет хорошо, вот увидишь!.. Денег у нас полно, заживем!

– Эти деньги счастья не принесут!

– Да что ты заладила! Нормально все будет!

– Не будет… Не будет счастья!

– Будет, будет, отвечаю!

Вскоре «Опель» свернул с шоссе и остановился перед воротами кемпинга. Ночь, единственный фонарь качается на ветру, разбрызгивая по темноте тусклый свет, «дворники» с тоскливым скрипом скребутся по мокрому стеклу.

– Я сейчас! – Сашка торопливо вышел из машины и направился к вагончику, в котором светилось окошко.

Татьяна схватилась за дверную ручку. Не нужен ей Саша, обратно в Николайск она хочет, завтра занятия в универе… Но куда она пойдет? Ночь, дождь, холод, неизвестность… Она скрестила руки на груди, поежилась, втягивая голову в плечи, закрыла глаза.

Она не видела, как Саша вернулся, сел за руль, только почувствовала, как машина тронулась с места и вкатилась в открытые ворота.

Он снял на ночь летний домик. Обстановка неплохая: холодильник в тамбуре, стол, кухонный шкаф, в комнате – шифоньер, двуспальная кровать. Свежие обои, блестящий лакированный пол, приятный запах краски. Но как же здесь было холодно. Хотя бы маленький калорифер поставили.

– Холодно! – глядя на кровать, мотнула головой Татьяна.

Наверняка там, под покрывалом, простыни холодные, сырые. И зачем ей такая «радость»?