Блатное отработало, прощайте ухожу!

Все это дело каждого, уходят не гужом,

Отпетые сограждане с чифира на боржом.

Лесоповал «Кореша»

Ситникова Тамара овдовела рано. Восемь лет назад, когда ей исполнилось тридцать лет, муж ее Аркадий майор авиации во время полетов разбился на самолете. Не дотянул каких-то пяти километров до аэродрома, рухнул в озеро. Его так и достали из воды сидящим в кабине за штурвалом. Сказали, человеческий фактор ― это значит, сам виноват. Да кто там разберет. У военных разве до истины докопаешься? Все всегда скрыть норовят, не хотят выносить сор из избы. Тамара правды искать и не стала. А зачем? Все равно не вернешь Аркашу. Похоронила Тамара мужа на военном кладбище. Горе было, понятно, глубокое. Да и до сих пор рана на сердце не зажила. Второй раз замуж не вышла, хотя была возможность и не одна. Тамара женщина интересная, мужчины на нее заглядывались. Но была у Ситниковой от брака с Аркадием дочь. Ей свою жизнь и посвятила. Девушка выросла красивая, неглупая. Год назад поступила в столице в театральный институт. Живет теперь Тамара одна, тоскует по мужу, скучает по дочери.

В этот день Ситникова была дома. Занималась по хозяйству ― стирала. На работу ей нужно было идти в ночь дежурить. Тамара развешивала в лоджии белье, когда раздался звонок в дверь. Кто бы это мог быть? Гостей вроде не ждала. Женщина так и не повесила простыню, снова бросила ее в тазик. Направляясь к двери через зал, окинула комнату хозяйским взглядом. Все, кажется, прибрано. В прихожей глянула на себя в зеркало, машинально поправила прическу, потом посмотрела в глазок и отпрянула. На лестничной площадке стоял Привольнов Жорик. Его только еще не хватало.

С Наташей Привольновой женой Жорика Ситникова в течение нескольких лет работала в одной больнице. Несмотря на разницу в возрасте ― Тамара была старше Наташи на восемь лет ― женщина дружили. Было у них много общего. Книги, любовь к медицине, например. А после того, как Тамара потеряла мужа, ближе, чем Наташа, у нее человека на белом свете вообще не стало. За исключением дочери, разумеется. Однако Привольнов невзлюбил Тамару с той самой минуты, когда впервые увидел ее. Не нравилась она ему. Ревновал Жорик Наташу к подруге, да и считал, что та науськивает на него жену. Чего только пьяному в голову не взбредет. Агрессивно настроенный он несколько раз приходил в больницу, само собой в нетрезвом виде, скандалить. А когда вернулся с лечения и узнал, что жена с сыном и тещей сбежали, вообще проходу не давал, требовал, сообщить, где семья находится. Ситникова конечно же знала, куда Привольновы уехали ― она даже переписывалась с Наташей, ― но Жорику адрес не говорила. И вот домой к ней притащился.

Тамара еще раз заглянула в глазок. Так и есть, в стельку пьян. Стоит качается. Женщина решила Привольнову двери не открывать. Прокралась в зал и затаилась, дожидаясь, когда непрошеный гость уйдет. Однако Жорик продолжал трезвонить и трезвонить, и Ситникова через несколько минут не выдержала. Она решительным шагом подошла к двери и громко сказала:

― Георгий! Немедленно прекрати звонить! Иди домой, не то я милицию вызову!

За дверью у Привольнова вырвался вздох облегчения.

― Я так и думал, что ты дома, ― сказал он слабым голосом. ― Открой, пожалуйста.

Ну, вот еще, не хватало с пьяным на лестнице разборки устраивать.

― Извини, Жора, но нам с тобой не о чем говорить, ― отрезала Ситникова. ― Уходи!

Привольнов некоторое время собирался с силами, потом произнес:

― Открой, Тома, я тебя прошу. Мне очень нужно.

― Нет, Жорик, ты пьян, ― попробовала урезонить бывшего мужа подруги Ситникова. ― Иди домой. Когда протрезвеешь, приходи, вот тогда и поговорим.

Раздался слабый стук в дверь, очевидно, Привольнов уперся в нее лбом.

― Я трезв как стеклышко, Тома, ― с трудом ворочая языком, проговорил он. ― Мне нужна твоя помощь. Я ранен.

Ситникова заколебалась, но, тем не менее, жестко ответила:

― Вот и иди в больницу или в поликлинику, там тебе окажут необходимую помощь.

Привольнов снова надавил на кнопку звонка.

― Мне нельзя в больницу.

Страшный Жорик человек. Наслушалась Тамара от подруги про его художества. Откроешь, греха не оберешься. И Ситникова неумолимым тоном произнесла:

― Уходи, Жора! Я сейчас кричать начну. Позову соседей и в милицию позвоню. Оставь меня в покое!

Угроза, кажется, подействовала. За дверью надолго установилась тишина, потом Привольнов глухо сказал:

― Ладно, извини, я ухожу. ― В подъезде зашаркали шаги.

В последних словах Жорика прозвучала такая тоска и безысходность, что у Тамары защемило сердце. Она вновь прильнула к глазку. Привольнов шатаясь, двинулся к лестнице. Вот он сделал шаг, другой, взялся за перила, еще шагнул, потом закачался, его потянуло назад и… Привольнов исчез из поля зрения. Тамара несколько мгновений стояла в нерешительности, затем накинула цепочку и приоткрыла дверь. Жорик лежал на лестничной площадке, неловко подогнув под себя ногу. Одной рукой он держался за плечо, роба на которой была в корке засохшей крови. Глаза прикрыты.

Кто давал клятву Гиппократа, не имеет права от нее отступать. Ситникова скинула с двери цепочку и выскочила в подъезд.

― Жорик! Жорик! ― позвала Тамара и присела рядом с Привольновым на корточки. ― Жора, что с тобой? ― Она несильно хлопнула Привольнова по щеке.

Никакой реакции. Мужчина находился в глубоком обмороке. Если бы Ситникова не принадлежала к сословию медиков, то она, наверное, растерялась бы или позвала на помощь соседей. Но нет, этого не произошло. Тамара стала действовать быстро, решительно. Она взяла Жорика одной рукой за здоровое плечо, другой за шиворот и втащила его в прихожую. Закрыла дверь. Когда она вновь взялась за Привольнова, он неожиданно застонал и открыл глаза.

― Идти сможешь? ― спросила Ситникова.

Привольнов едва заметно, беспомощно усмехнулся и отрицательно качнул головой.

― И все равно помоги мне дотащить тебя до кровати, иначе я не справлюсь. ― Тамара усадила Жорика на полу, потом просунула голову ему подмышку и вдруг с неожиданной для невысокой хрупкой женщины силой приподняла Привольнова и поставила его на ноги. Шатаясь, будто пьяная парочка, Ситникова и Жорик покинули прихожую, в обнимку миновали зал и, стукнувшись о дверной косяк, вошли в спальню. Здесь стояла двуспальная кровать. На нее-то Тамара и уложила своего гостя.

― Что с тобой? ― вновь спросила она Привольнова.

― Пулевое ранение, ― чуть слышно, с паузами произнес Жорик. ― Пуля в плече сидит… Только я очень… прошу тебя: не вызывай ни милицию, ни «скорую помощь»… Иначе мне хана.