Мr — таинственное созвучие, пронизавшее века и тысячелетия! В египетском иероглифическом оригинале к корневой основе mr добавлена еще приставка ра. Но в итоге получается pamir — Памир. Таким образом, вселенская гора Меру, олицетворяющая прародину всех мировых цивилизаций, получила свое рукотворное воплощение в тысячах моделирующих ее пирамид Старого и Нового Света. В культурах Ближнего Востока, Египта, ацтеков и майя, других доколумбовых цивилизаций Америки они представлены в классической своей форме — в виде искусственных каменных сооружений. Что же касается других индоевропейских и неиндоевропейских этносов и культур, то здесь символ горы Меру нашел свое законченное воплощение в насыпных пирамидах — курганах, разбросанных повсюду на необъятных просторах Евразийского материка от Тихого до Атлантического океана и сочетавших в себе погребальные и ритуальные функции. Между прочим, в Приазовье обнаружены курганы с пропорциями, в точности соответствующими некоторым египетским пирамидам. А недавно шесть огромных пирамид несомненно искусственноного происхождения (высотой 45 метров и длиной нижней стороны — 75 метров) были обнаружены с помощью современных геолокаторов на глубине нескольких метров под землей в районе Севастополя.

Любопытна судьба архаичной общеязыковой корневой основы mr в саамском языке (при этом следует иметь в виду, что разные лапландские говоры сильно разнятся). По-саамски «море» звучит почти так же, как во многих индоевропейских языках (сам саамский язык относится к одной из ветвей финно-угорских языков) — миерр, миар. Название Севера по-саамски в точности совпадает с именем полярной горы Меру — Мер, Мерр. Данные понятия после различных фонетических трансформаций наложили отпечаток на чисто саамское слово mora — «морж», откуда оно, как считают многие этимологи, напрямую перешло в русский язык — с тем же смыслом и звучанием, а также повлияло на появление этого воистину интернационального слова в других языках, например на французское и английское morse — «морж».

Память о Вселенской полярной горе навечно запечатлена в языках и обычаях других народов России. Из древнерусских летописей хорошо известно название верхневолжского народа меря. Одно время казалось, что этот народ вообще исчез с лица земли под воздействием бурных событий отечественной истории. Потом догадались: загадочные меря — это современные марийцы, или мари, как они сами себя называют (откуда и название республики — Марий-Эл). Но в данном случае важно другое: самоназвание народа — особенно в прежней вокализации — восходит к имени все той же горы Меру.

В другом конце земли (в Африке, на территории нынешнего Судана) и совсем в другие времена существовал загадочный и ныне полностью разрушенный город Мероэ — столица древнего государства Куш (Мероитского царства), где по традиции всегда властвовала женщина. Конечно, можно утверждать и правдоподобно доказывать всё, что угодно, но лично я нисколько не сомневаюсь: в данном топониме также нашло свое отражение название горы Меру. Ибо все народы земли, их языки и культуры — наследники древней полярной цивилизации. Нельзя также не обратить внимания на созвучность и совпадение корневых основ в наименовании двух священных гор — полярной Меру и Мории, той самой, где когда-то Авраам устроил жертвенник, а Соломон впоследствии воздвиг иерусалимский храм, дважды разрушенный, и где ныне высится одна из главнейших святынь ислама — мечеть Омара.

В русском языке, помимо уже неоднократно помянутых многозначных понятий «мир» и «мера», восходящих к своей смысловой праматери — горе Меру, есть немало и других слов, содержащих корень mr. Прежде всего это лексическое гнездо, связанное со словом «море». В различных языках корневая основа mrсоединена с разными гласными звуками. Так, латинская вокабула mare («море») несомненно взаимосвязана с многозначной лексемой mar в санскрите. А немецкое Meer — «море» по своей вокализации практически совпадает с названием самой горы Меру. В русском фольклоре «морской аспект» общеиндоевропейского и доарийского мировоззрения закодирован в заговорах про Море-Окиян. «Морской смысл» обнаруживается и в архаичной русской сказке о Марье Моревне. В образе последней просматривается сразу несколько пластов. Наиболее древний из них связан с морским происхождением прекрасной сказочной королевны. Кто она была в прошлом? Русская нереида? Царица морская? Или богиня вод, наподобие великой Ильматар — карело-финской Матери воды и Праматери всех людей, или Сарасвати — супруги первобога Брахмы? Вместе с тем в отчестве русской Тефиды (так звали жену Океана и мать Океанид) да и в имени тоже (христианизированное Марья — всего лишь дань позднейшему времени) слышится пугающее и грозное Морена — богиня смерти. О том же свидетельствуют и некоторые детали русской сказки. Марья Моревна — воительница и воевода, победительница самого Кощея Бессмертного: всесильный Кощей, как куль, висит у Царь-девицы в чулане, на двенадцати цепях прикованный. Но и без Кощея над вещей Марьей-Мореной веет ореол смерти. Это первое и чуть ли не главное, с чем сталкивается Иван-царевич, когда только еще слышит имя своей суженой:

«…Лежит в поле рать-сила побитая. Спрашивает Иван-царевич: “Коли есть тут жив человек — отзовися! Кто побил это войско великое?” Отозвался ему жив человек: “Всё это войско великое побила Марья Моревна, прекрасная королевна”».

Отсюда есть все основания провести аналогию между сказочной Марьей Моревной и былинной Маринкой — неверной супружницей (невестой) богатыря Добрыни Никитича. Обе — одни и те же лица, но только разделенные между собой тысячелетиями и разграничены разными социокультурными формациями. Марья Моревна — типичная выразительница идеологии матриархата, Маринка действует уже в условиях пришедшего ему на смену патриархата, сохраняя, однако, многие черты предыдущей эпохи. Она уже не в силах полностью победить Добрыню, напротив, сама терпит позорное поражение и несет заслуженную кару.

В былинах, записанных на Печоре, за ней даже закрепилась кликуха — Маринка Люта Гроза. Впрочем, в отношении нее народ не пожалел и черной краски, и крепких эпитетов. Из-за некоторых скользких моментов в развитии сюжета и множества нецензурных выражений былина эта в деталях мало знакома современному читателю, хотя в прошлом соперничала с самыми популярными древнерусскими сказаниями (ниже приводятся фрагменты из варианта, еще в XVIII веке записанного Киршею Даниловым). В ней нетрудно обнаружить самые глубокие пласты народного языческого мировоззрения. Маринка — славянская ведьма в подлинном смысле этого слова: молодая, красивая, коварная, наделенная злыми чарами, способная приворожить кого угодно и превратить жертву во что угодно. За невольно нанесенную обиду Добрыню вместе с его девятью друзьями (или же неудачливых претендентов на жестокое сердце колдуньи) обратила она в гнедых (вариант — поганых) туров (в ряде случаев общее число заколдованных туров доходит до сорока):

Правда, не так просто удается Маринке творить свое грязное дело. На ее пути встает магическая заступница Добрыни, его крестная мать (в ряде версий — родная тетка), добрая волховница Анна Ивановна. Несмотря на христианское обличье, она, в отличие от Маринки, владеет белой магией и обращает свое языческое искусство против злых чар: