– Где ты живешь?

– Там, – не вдаваясь в подробности, девушка дернула подбородком вправо.

«Скажите пожалуйста, – прикинув, какие кварталы там находятся, Доре удивленно вскинул брови, – всего-то на всего!»

– Любопытно. И что же привело тебя к «Сеюшу»?

Вместо ответа она демонстративно отвернулась и уткнула взгляд в стену.

«Ах, пардон, – расценив её поведение, как пренебрежение, Доре оскорблено сжал губы, – мы такие благородные, что с кем попало, не разговариваем! Ну, это мы ещё посмотрим».

– Тебе не кажется, – привлекая её внимание, мужчина слегка сжал руки, – что нам не мешало бы познакомиться?

– Нет.

Она прижала к бокам локти и выскользнула из его объятий так стремительно, что звонко стукнулась подошвами о цемент.

«Ах, так?! Прекрасно! – теперь уже действительно разозлившись, он хмыкнул и резким взмахом головы отбросил назад упавшую на лоб прядь волос, – скажите, пожалуйста, из Шестнадцатого округа она!.. Да хоть из королевской фамилии!.. Считаешь ниже своего достоинства разговаривать, так нечего по Монмартру шляться!..Сидела бы в своем Шестнадцатом да шоколад ела… Кривляка»!

– Как знаешь, – чувствуя, что закипает, Доре распахнул плащ и сунул руки в карманы.

«Подумаешь, цаца! – с огромным трудом сдерживая своё раздражение, он смял в кулаках ткань подкладки, – сама из себя ничего не представляет, а туда же!.. Либо папаша – банкир, либо любовник».

– Здесь можно спуститься, – заставляя себя успокоиться, он отвернулся, глубоко вдохнул и медленно выдохнул через стиснутые зубы воздух, – надеюсь, оцепление мы уже миновали.

– Отлично, – всё ещё продолжая изучать окна, рассеянно согласилась она.

– Что ты собираешься делать дальше? – намеренно упирая на «ты», с ледяным спокойствием поинтересовался Доре.

– Что?

«То самое! И не надейся, что я буду тебе «выкать»! – наблюдая за её замешательством, он удовлетворенно усмехнулся, – можешь распоряжаться своим лакеем, а со мной такие номера не проходят»!

– Ты не боишься, что тебя могут узнать?

– Нет. Меня никто не видел. А вы?

– Я? – эта мысль ещё ни разу не приходила ему в голову.

– Да. У них ваши документы, а после перестрелки, вас уже наверняка объявили в розыск…

– Черт! Верно, – переключаясь на себя, согласился Доре, – ещё пара часов и у каждой немецкой дворняжки в городе уже будет моё фото.

– Быстрее, – не согласилась она, – при убийстве офицера они действуют намного быстрее.

– Убийстве?! – уставился на неё Доре, – Ты уверена?

– Да.

– Черт!

Красные капли на белом снегу… красные, как кровь ногти… сжатые от боли губы Жаклин…

– Мне жаль… – как сквозь красный туман, услышал Доре.

– А мне нет! – прямо в туман заорал он, – ясно тебе?! Я не жалею, что ещё одной немецкой сволочью меньше стало! Жаль, что только одной! Надо всю эту мразь одной очередью!..

– Halt!

– Что!? – развернувшись, слепо рванулся на голос мужчина, – да я тебя!..

И тут хлопнула дверь.

Доре крутануло назад и влево так сильно, что соврало с места и вмяло плечом в стену.

На мгновение перед девушкой вдруг открылось круглое как иллюминатор, окно, за приоткрытой створкой которого у отдернутой шторы неподвижно стоял и смотрел на неё мужчина в темном костюме.

Глаза в глаза.

Так близко, что, если бы не стекло, она могла бы услышать скрип зажатой в пальцах его левой руки ткани.

В правой, аккуратно выставленной между створками, он держал пистолет, который сейчас с невероятной медлительностью поворачивался в её сторону.

Затем в разделяющем их стекле вдруг появилась аккуратная маленькая дырочка, во все стороны от которой по стеклу разбежалось множество трещин.

По-прежнему не отводя от неё взгляда, мужчина крепко сжал пальцами гардину и стал откидываться назад, всё больше и больше натягивая ткань.

Глаза в глаза. Пока его голова окончательно не запрокинулась.

Затем потревоженная гардина вернулась обратно, а из окна выпал кусок стекла и с оглушительным звоном врезался в каменный пол террасы.

– Жан!! – выведенная из транса звоном стекла, оглянулась Этьена, – Жан! Сгорбившийся у стены мужчина качнулся.

– Сейчас…

Она рванулась назад, подхватила его под руку, попыталась удержать, но, когда мужчина оторвался от стены и всей тяжестью навалился на неё, только придушенно охнула и вместе с ним сползла на скат крыши.

– Я сейчас… – высвободив одну руку, она попыталась расстегнуть его пиджак.

– Нет… потом… – пытаясь встать, беспомощно загреб ногами Доре, – надо уходить…

– Сейчас, – она нашарила в кармане плаща тюбик губной помады, сорвала донышко и вытряхнула на ладонь крохотный серебристый шарик, – сейчас… – пропихнула пилюлю ему в рот, – глотай!

Мужчина судорожно сглотнул.

– Это лекарство. Оно поможет. Тебе будет лучше…

– Уходи…

– Сейчас… давай… – она перехватила его под руку и подтащила к краю крыши, – всё будет хорошо… сначала спущусь я, потом ты… здесь почти рядом…

Не переставая говорить, Этьена легла на живот и спустила вниз ноги. Нащупав твердую опору, она отпустила бортик ограждения, встала и потянула мужчину за собой.

– Давай.

Жан перевернулся на живот и тоже сполз вниз.

– Осторожно!..

Пытаясь смягчить падение, она обхватила его за талию, но поскользнулась и вместе с ним мешком свалилась на плоский фронтон.

– Дьявол!..

Мужчина оттолкнул её и попытался сесть, но девушка вцепилась в его рукав и упрямо потащила дальше.

– Ещё немного…

Они перевалились через водосточный желоб и съехали по крутому скату на узкий козырек, под которым уже мокро поблескивали камни двора.

Доре привычно скользнул взглядом по стене и замер. Лестницы не было. Конечно, её и не должно было быть. В детстве они называли «лестницей» декоративную решетку для винограда, по которой спускались с крыши на землю. Но за прошедшее время крыльцо переделали, и теперь стену террасы украшало огромное панорамное окно.

Та же решетка, только заполненная десятками разноцветных стекол!

«Черт! Только этого не хватало!» – мысленно прикидывая высоту фронтона, подумал Доре, – конечно, высота небольшая, но… – он машинально повел простреленным плечом и сморщился, – если бы не это! Ничего серьезного, иначе я бы здесь не сидел, но при жестком приземлении может…»