Знание правды меняет мир, и они, получается, теперь жили в разных мирах. Анна и рада была бы ему все рассказать, но она не могла — не имела права. С некоторыми бедами нужно справляться или одной, или никак. Поэтому она предпочла сосредоточиться на том, ради чего они пришли, — на расследовании.

— Значит, вы хотите, чтобы я определила, может ли в это быть втянут серийный убийца? — поинтересовалась она, когда Дмитрий закончил.

— Да… Тут ничего не понятно! Их обеих изнасиловали и задушили. Но другие обстоятельства смерти отличаются! Майкову не избивали, ее отравили перед смертью, однако это ее не убило. У нее не было детей… И Гордейчик, подозреваемый этот, на момент смерти Майковой был в другом городе. Короче, есть аргументы «за» и «против», нужно твое мнение.

— Думаю, вам скорее нужен однозначный ответ, — усмехнулась Анна, помешивая кофе в изящной фарфоровой чашке. Ян всегда любил красивую посуду, и здесь хватало оригинальных вещиц, служивших лучшим напоминанием о нем. — Мог ли это сделать серийный убийца — вот что вы хотите знать. А кто такой серийный убийца?

— Если бы я знал, я бы не пришел к тебе, — указал Дмитрий.

— Псих, который убивает ради удовольствия, — пожал плечами Леон.

Но оба они не были ни в чем уверены. И не зря — понимание того, кто такой серийный убийца, чаще всего было интуитивным. Это то знание, которое у всех есть, но которое словами не выразишь. Анна и сама искала ответ не один год, но она работала с такими людьми, поэтому ей сейчас было проще, чем ее гостям.

— Есть разные подходы к этому, и у каждого свои преимущества и недостатки, — отметила она. — Давай сюда отчеты по вскрытиям и все, что ты там притащил. Так вот, касательно серийных убийц… ФБР, например, считает, что серийный убийца — это человек, совершивший три и более убийств на протяжении как минимум месяца. Видишь? Два критерия — время и количество. Но они сомнительные, потому что если человек, настроенный убивать, совершил два убийства, он на них не остановится, и глупо ждать третьей жертвы, чтобы объявить его серийным убийцей. Национальный институт правосудия США пошел другим путем. С их точки зрения, серийным считается убийца, у которого больше двух жертв и которым движут психологические мотивы, чаще всего — садистские сексуальные отклонения. Но, как видите, и тут не все однозначно. Большинство маньяков действовали во власти сексуальных желаний — поэтому тут и позволительно слово «маньяки». Но не все. К серийным убийцам не раз причислялись те, кто убивал ради собственной выгоды, пусть и не по заказу. Да и среди психологических мотивов не всегда правит бал желание секса — вспомнить хоть того же Зодиака, для него секс никогда не имел значения, его манил страх.

— Зачем нам все это знать? — не выдержал Дмитрий.

— Вы ведь хотите понять, столкнулись ли с серийным убийцей, так? Я вам просто подсказываю, кого нужно искать. Истина, как всегда, скрывается где-то между разными определениями. Если так, то можно уверенно брать следующие критерии: больше двух жертв, убиты не одновременно и не в одни сутки, но одним человеком. Это все. В вашем случае, мотив лучше не трогать, даже если кажется, что он на виду — сексуальное насилие. Метод убийства тоже не так важен, далеко не у всех маньяков есть своя фишка. В случае, который вы мне принесли, вроде как все есть: две жертвы, убиты в разные дни. Осталось только определить, одним ли человеком.

Она была совсем не уверена, что это действительно маньяк. Даже не так — Анна была почти уверена, что это не серийный убийца. Удушение — распространенный вид убийства после изнасилования или даже во время изнасилования. А раз сам Дмитрий Аграновский сомневается, что это было сделано рукой одного человека, значит, поводов хватает. Это просто две несчастные женщины, которым очень не повезло, и все. То, что они оказались перед одним судмедэкспертом, — всего лишь совпадение.

Так что изначально, забирая у Дмитрия файлы, Анна была настроена скептически. Но чем больше подробностей она видела, тем сильнее становилось чувство настороженности в ее душе. На словах Дмитрий рассказал ей не все! Он-то считал, что упомянул самое главное — изнасилование и удушение. Но важнейшие детали остались здесь, на страницах отчета, на фотографиях.

Отравление бытовым газом. Изнасилование. Удушение. Избиение — первое и единственное. Пропавший ребенок. Обвиненный муж. Для большинства людей, к которым в этом случае относились Дмитрий и Леон, это был просто набор фактов. Но для Анны они сплетались в единую цепочку, в которую невозможно было поверить.

Слишком точно, так не бывает…

Она была так поражена, что не смогла этого скрыть. Обычно она контролировала себя куда лучше, однако Анна просто не ожидала такого. Перед ней словно разворачивалась история, которую она прекрасно знала!

Она не могла похвастаться тем, что помнила истории всех маньяков, когда-либо живших на Земле. Но самые важные она изучила — они помогали ей понять новые проявления безумия. Именно новые, а тут, в этих убийствах…

— Что случилось? — спросил Леон. — С тобой все в порядке?

Он легко заметил перемену ее настроения и все понял правильно. Это Дмитрий мог такое пропустить, потому что не хотел видеть, он — нет. Но, как ни странно, эта его способность не раздражала Анну. Она ведь сама позволила ему узнать достаточно, чтобы понять ее!

— Со мной — да, — задумчиво отозвалась она. — С этими делами — не факт.

— Значит, это все-таки серийный убийца? — уточнил Дмитрий.

— Рано говорить.

— А когда уже не рано? Слушай, я уже и так себя двадцать раз в паранойе обвинил!

Анна оторвалась от отчетов и бросила на него удивленный взгляд.

— Это еще почему?

— Да потому что ищу преступления там, где их нет, — покачал головой Дмитрий. — Это ли не попытка отвлечься от собственной жизни, нормальной жизни, на какой-то бред? Мне нужно искать способ помириться с женой, а не высматривать маньяков в тумане!

— Ну вот, включилась твоя любимая фишка: про норму говорить, — вздохнула Анна. — Неужели ты еще не понял, что нормы нет?

— Она есть, и она у меня была! А теперь что? Ты думаешь, я хочу, чтобы мне всюду маньяки мерещились? Если учитывать историю нашей семьи, до добра это не доведет!

— У нашей семьи не худшая история, не все в ней совершали преступления, — заметил Леон. — А дела, которые ты нашел, действительно странные.

— Да знаю я, но… Это же не моя работа, понимаешь? Мое дело — трупы вскрывать, и это я сделал. Если я нашел что-то подозрительное, мне нужно сообщить следователю. Это я тоже сделал!

— Но следователь тебя проигнорировал.

— Разве это не лучший знак того, что не нужно соваться в такие истории? Все, моя совесть чиста, все выполнено как надо!

Похоже, расставание с женой повлияло на него куда хуже, чем предполагала Анна. Он стал нервным, неуверенным… Раньше у него была своя точка опоры — дом, в который он мог вернуться. Теперь он этого лишился, а новые ценности не нашел. Это плохо. Дмитрий Аграновский был из тех людей, которых она, при всех их недостатках, назвала бы хорошими. Анне было нужно, чтобы он таким и остался.