Она разложила перед собой страницы отчета и фотографии, чтобы получше изучить их, и обратилась к Дмитрию, не глядя на него.

— Знаешь, что такое синдром Дженовезе?

— Да вроде, слышал, но сейчас не вспомню…

— Значит, не знаешь, — рассудила Анна. — Это психологический эффект, назван по имени Китти Дженовезе. Красивая была девушка, надо сказать, если посмотришь фото — сам признаешь. Жила себе тихо, работала, никому ничего плохого не сделала. Вся ее вина заключалась в том, что однажды по пути домой она остановилась на красный сигнал светофора, и в этот момент ее увидел Уинстон Мозли. А этот очаровательный джентльмен, заметь, потом на суде признал: он той ночью вышел из дома только для того, чтобы убить женщину. Захотелось. Одни в два часа ночи просыпаются, потому что им хочется воды попить, а Мозли — чтобы убить.

— И что, она с работы возвращалась в два часа ночи? — удивился Дмитрий.

— Это не так уж странно, если учитывать, что работала она в баре. Так вот, загорелся зеленый свет, Китти поехала дальше — а Уинстон Мозли поехал за ней. Она припарковала машину примерно в тридцати метрах от дома и уже направлялась к двери, когда он напал на нее, набросился, два раза ударил охотничьим ножом. Раны были очень серьезны, но они не убили Китти и не лишили ее сознания. Ее мольбы о помощи разбудили нескольких соседей, но только один из них удосужился выйти и крикнуть, чтобы Мозли оставил женщину в покое. Мозли, как и большинство трусов, сбежал, услышав мужской голос. Китти поднялась, вероятно, в состоянии аффекта, и направилась к двери. Никто не вышел ей на помощь, а при звонке в полицию сообщили, что «На улице мужчина ударил женщину, но она встала и пошла». Понятное дело, в полиции не придали этому вызову приоритетное значение, и медиков туда никто не направил.

Для Анны этот случай был важным, одним из ориентиров, которые вели ее вперед. Сейчас она могла рассказывать об этом спокойно, между делом. А когда она впервые читала материалы по делу Дженовезе, ей сложно было сдержать злость и бессильную ярость из-за того, что жизнь была потеряна — когда ее так легко было спасти.

Китти добралась до черного хода, но внутрь войти не смогла: дверь была заперта. От потери крови она упала на ступеньки, хотя не лишилась сознания. Она наверняка была в ужасе, но верила, что выживет, раз безумец, напавший на нее, отступил.

Ей не повезло — так сильно не повезло, что это было больше похоже на проклятье. Мозли не отступил, его просто спугнули. Ему настолько хотелось убить, что он вернулся на место преступления. Он обыскал парковку и территорию вокруг дома и, в отличие от свидетелей, нашел еле живую Китти.

Он ударил ее ножом еще много, много раз, а потом изнасиловал. Судя по ранам, оставшимся на руках, она была в сознании и пыталась защищаться, она кричала и звала на помощь. Ее наверняка слышали, люди, пусть и немногочисленные, проходили мимо, но никто не вмешался. Издевательства продолжались полчаса, Мозли развлекся и ушел по своей воле, оставив истерзанную жертву в озере крови. Ее нашли, вызвали «скорую» — но было уже поздно. Китти не доехала до больницы.

— Сначала дело попытались замять, но потом шум поднялся жуткий, — продолжила Анна. — Газеты утрировали, писали, что свидетелями стали чуть ли не сорок человек. Это, конечно, бред. Но с десяток свидетелей там наберется — и никто из них не помог Китти. Хотя многие могли! Учитывая трусость Мозли, самого появления рядом взрослых мужчин хватило бы, чтобы он свалил со скоростью ветра. Но — нет. Они не вышли, не позвонили, промолчали. Случай стал хрестоматийным. Синдром Дженовезе также называют эффектом наблюдателя. Это ситуация, когда свидетели видят перед собой жертв, но не помогают — по разным причинам. Кто-то верит, что ему не обязательно вмешиваться, жертве помогут другие, раз преступление очевидно. Кто-то убеждает себя, что преступление и вовсе не так серьезно, как кажется, раз другие не помогают. Внутренняя мотивация может быть разной, результат один: свидетель смотрит и ничего не делает, мысленно ссылаясь на других свидетелей. Пусть они, а не я! Этот эффект обычно работает в толпе, тогда как единственный свидетель преступления действует куда решительней, зная, что больше не поможет никто. Понимаешь, почему я вспомнила эффект Дженовезе? Потому что именно с ним ты сейчас и столкнулся. Ты видишь преступление — но его не видят другие. Те, кому положено: следователи и другие эксперты. Ты начинаешь сомневаться, искать у себя паранойю, ты готов отказаться от своих слов, лишь бы не высовываться и не выглядеть нервным идиотом. Но что если преступление есть, Дим? И ты проходишь мимо него? Что если это действительно маньяк, а вовсе не бытовое насилие? Тогда на двух женщинах он не остановится.

Дмитрий не ответил ей, но это было и не обязательно. Она видела, что он избавился от сомнений — и это хорошо. Потому что если ее догадки были верны, проблема куда серьезней, чем он предполагал, причем у всех.

— Так а что с убийцей-то? — поинтересовался Леон. — Поймали или нет?

— Поймали, естественно, он был далеко не гений. Таких, как Мозли, называют неорганизованный убийца: они убивают по первому желанию, ни к чему не готовятся и не заметают следы. Но, как показывает случай Китти Дженовезе, им порой везет. Оказалось, что она была не первой, а третьей его жертвой. Мозли, женатый человек и отец трех детей, был некрофилом и продолжил бы убивать, такие не останавливаются. Вот вам типичный серийный убийца, настолько примитивный, что история его даже не запомнила. Хотя кое-чем он все же примечателен… Наглостью. Мозли так активно сотрудничал со следствием, чуть ли не ноги целовал, что смертную казнь ему заменили на пожизненное заключение. Через четыре года он сам себе нанес легкое ранение и по пути в больницу сбежал. На свободе он долго не задержался, но развлекся по полной, изнасиловав еще одну женщину. В восемьдесят четвертом, через двадцать лет после убийства Китти, он подал прошение о помиловании, решив, что уже отсидел достаточно. Ну, убивал, грабил, насиловал — с кем не бывает?

— Ты додумываешь за него, — буркнул Дмитрий.

— О нет, я не додумываю, примерно так он и относился к жизни. В американских тюрьмах прошение о помиловании заключенный обсуждает с комиссией по освобождению. Так вот, Мозли не раскаялся в содеянном. Он просто стал утверждать, что убил Китти в результате ограбления, дипломатично опустив подробности про изнасилование и полчаса пыток. Он так и сказал: «При ограблениях люди иногда умирают, такое случается». Естественно, его отправили обратно за решетку, но жизнь его ничему не научила. Уже при следующем прошении он сделал ставку на то, что жертва — он, а не Китти.

— Это она его изнасиловала и убила? — удивленно спросил Леон.

— Нет, там логика была еще круче: мол, убитой — помучаться часок-другой и свободна, а ему, бедному, страдать всю жизнь. Что любопытно, он не требовал смертной казни, которая завершила бы для него все быстро, он хотел свободы. Он потом не раз просил о помиловании, но так и не раскаялся, он просто придумывал все новые причины, по которым не так уж страшно, что он убил Китти. Мозли не выпустили, он умер в две тысячи шестнадцатом году, прожив долгую и не самую несчастную жизнь — в тюрьме он получил степень бакалавра и весьма гордился собой. Он среди рекордсменов США по времени, проведенному за решеткой. Но его уже нет — а эффект Дженовезе остался. Это не редкость, преступления, при которых свидетели могли спасти жертву, но не вмешались, повторялись и, увы, будут повторяться. «Это не мое дело», «А вдруг все не так и меня сочтут истеричкой», «Не надо мне с этим связываться» — и прочая лирика. Это печальная реальность, но все ведь не обязательно должно быть именно так! А у вас, ребята, даже меньше прав наблюдать и ничего не делать, чем у остальных. Судмедэксперт и следователь, пусть даже бывший, да вы первыми реагировать должны!