из основных является «коллективное бессознательное». Коллективное бессознательное, составляющее основное содержание психики, не является следствием опыта индивида, а наследуется генетически. Этот глубинный пласт психики возникает и складывается исторически — в далеком прошлом повторяющиеся условия сознательной деятельности людей усваивались, «откладывались» в виде структур, образцов поведения и образов восприятия мира. Коллективное бессознательное состоит из архетипов, которые, как и кантовские логические категории, — лишь формы, наполняемые конкретным содержанием в жизненном опыте каждого индивида. Онтогенетически (индивидуальное развитие биологической особи) архетипы представлены в сновидениях, в активном целенаправленном воображении; в патологических случаях — в иллюзиях душевнобольных. Филогенетически — в мифах, религиях, фольклоре (в волшебных сказках), эпосах, искусстве всех стран и народов. Архетипы представлены в виде типических образов, например, образов Бога, Мудрого Старца, Младенца и т. д.

К. Юнг известен и как создатель типологии личности. В основу ее классификации он положил направленность человека на себя или на объект. Соответственно он делит людей на экстравертов и интравертов.

«В одном случае, — пишет К. Юнг, — движение интереса направлено на объект, в другом случае оно отвращается от объекта и направляется к субъекту, на его собственные психические процессы. В первом случае объект действует на тенденции субъекта подобно магниту: объект притягивает их и в значительной мере обусловливает субъекта — более того, он настолько отчуждает субъекта от самого себя, так изменяет его качества в смысле приравнивая к объекту, что можно подумать, будто объект имеет большее и, в конечном счете, решающее значение для субъекта, будто полное подчинение субъекта объекту является в известной мере, абсолютным предопределением и особым смыслом жизни и судьбы. Во втором случае, наоборот, субъект является и остается центром всех интересов.

Создается впечатление, будто вся жизненная энергия направлена в сторону субъекта и поэтому всегда препятствует тому, чтобы объект приобрел какое бы то ни было влияние на субъект». [13, с. 31]. Резюмируя, К. Юнг подчеркивает, что, строго говоря, не существует чистых и неразложимых интравертов и экстравертов, а есть только интровертные и экстравертные функциональные типы (функции-типы), такие как мыслительные типы, ощущающие типы и т. д.

Классификация Юнга не ставит задачу распределения людей по полочкам каталогизации, но имеет цель помочь в понимании и принятии индивидуальных путей развития личности и способов мировоззрения.

Исследования психологов обнаруживают, что существуют две различающиеся установки в структуре разума — интроспекция и экстерноспекция. Интроспекция является «знанием, которым мы обладаем по отношению к своему внутреннему миру, к нашим мыслям и чувствам». Экстерноспекция есть «ориентация нашего знания в отношении самих себя». «Интроспективный тип» более приспособлен к искусству, поэзии к мистицизму, а «экстероспективный тип» имеет большие способности к науке [1].

В своей работе «О психологии восточных религий и философий» К. Юнг подчеркивает «интровертность» психики человека восточной культуры, его обращенность к собственной «душе», в противоположность «западному» экстравертному человеку, сознание которого обращено к «внешнему миру». Интровертность человека Востока — это не саморефлексия (анализ собственного Я). По мнению Юнга, применительно к восточному сознанию можно предположить существование там духа, нетождественного нашему «духу». Например, в высшей йоге состояние самадхи достигается путем «погашения» собственного Я и означает «растворение» собственной личности в высшем духовном начале, в «Едином». Это «Единое» не «внешне» индивидуальному сознанию. Восточное «Единое» Юнг трактует по аналогии с понятием «коллективного бессознательного». «Коллективное бессознательное» — это европейский эквивалент «просветленного духа» (буддхи).

Я — сознание представляет собой некоего посредника между телом и идеальными процессами психики. Овладеть этим слоем психического на Востоке помогает аскеза; на Западе — волевое усилие. Это — противоположные установки: воля обуздывает желания; упражнения хатха-йоги перерабатывают низший слой психики таким образом, что они перестают мешать развитию высшего сознания. «Западный» человек связывает (или даже отождествляет) медитацию с концентрацией внимания и воли на чем-то, прежде всего на собственном Я. «Восточная» медитация не направлена ни на что. «Поскольку у нее нет центра, она представляет собой скорее как бы растворение сознательности и таким образом непосредственное приближение к бессознательному состоянию» [12, с. 146].

Экстравертной является и религиозная установка Запада, как и вся западная культура — это закономерно проявляется в эволюции европейского христианства в сторону протестантизма. К. Юнг пишет, что в наши дни обвинение христианства во враждебности или безразличии по отношению к миру и плоти звучит как оскорбление. Напротив, добрый христианин — это жизнерадостный гражданин, предприимчивый делец, отличный солдат, лучший по профессии. Мирские блага частенько трактуются как форма вознаграждения за христианский образ жизни, и в молитве «Отче наш» прилагательное надсущностный заменено на насущный, потому что точнее отражает смысл понятия заботиться о хлебе реальном [10, с. 113].

Согласно Юнгу, в утрате европейской культурой способности опереться на «изначальное» и «внутреннее», причина в том, что на Западе называют «кризисом духа»: человек Запада отчужден от собственной основы (от собственной духовной сущности), он ориентирован на внешние цели, даже если они предстают в обличье идей.

В конечном счете, считает Юнг, обе эти великие культуры «однобоки»: «Одна из них недооценивает мир сознательности, другая — мир Единого Духа. В результате из-за своего максимализма обе лишаются половины универсума; их жизнь отсекается от целостной действительности и легко становится искусственной и бесчеловечной» [10. с. 122].

Разногласие Юнга с Фрейдом обнаружилось в понимании содержания либидо как термина, определяющего психическую энергию индивида. Фрейд полагал, что психические расстройства развиваются из-за подавления сексуальности и перемещения эротического интереса с объектов внешнего мира во внутренний мир пациента. Юнг же считал, что контакт с внешним миром поддерживается и иными способами, кроме сексуального, в частности, для шизофрении, нельзя связывать лишь с сексуальным вытеснением. Поэтому Юнг стал использовать понятие либидо для обозначений всей психической энергии, не ограничиваясь ее сексуальной формой. В дальнейшем расхождения во взглядах выявились и по другим вопросам. Например, Фрейд считал, что невроз зарождается непременно в раннем детстве и главными его факторами являются кровосмесительные фантазии и желания, связанные с так называемым эдиповым комплексом. Юнг, напротив, был убежден, что причина невроза скрыта в сегодняшнем дне, и все детские фантазии — это неисполненные желания, перебравшиеся в сон, чтобы заявить о себе таким косвенным образом. Для Юнга же сны являлись каналами связи с бессознательной стороной психического. Они передаются символическим языком, но совсем не обязательно связаны с желаниями или представляют тот или иной способ скрыть неприемлемое.

Чаще всего сны дополняют сознательную дневную жизнь, компенсируя ущербные проявления индивида. В ситуации невротического расстройства сны предупреждают о сходе с правильного пути.

Взгляды Юнга на психическую жизнь, искусство и историю можно весьма приблизительно свести к следующим утверждениям:

1. Бессознательное реально. Наш сознательный разум не является единственным управляющим всей нашей