же является необходимым условием того, что добытые учеными, в частности, физиками и психологами, факты были строгими? Далее, для понимания научного опыта существенно прояснение специфики взаимодействия того, кто познает, и того, что познается. Что в этом соотношении определяющее, а что определяемое? Изучая интеллектуальный опыт ученых, должны ли мы обращать внимание на функционирование их мозга или же только на те знания, которыми они обогащают человечество? Перечисленные вопросы являются, конечно, несколько упрощенной и модернизированной формой трактования отправных точек второго позитивизма. В них, однако, раскрывается смысл проблем, решавшихся позитивистами. Вникнув в их содержание, можно понять философский подтекст основных принципов эмпириокритицизма. К ним относятся принципы элементов мира, принципиальной координации, критики интроекции, а также экономии мышления и феноменализма. Совокупность этих исходных идей выражает суть и показывает своеобразие эмпириокритицизма.

По теории элементов мира, созданной Э. Махом, не тела вызывают ощущения, а комплексы элементов образуют тела. Иначе говоря, научный опыт состоит не из психических (ощущений) или физических (фактов) явлений, а из нейтральных элементов.

Ученый, конечно, всегда заинтересован в том, чтобы язык описания мира был бы как можно строгим. С этой точки зрения, высшим достоинством языка науки была бы нейтральность. Однако с помощью введенного им в оборот принципа элементов мира Мах не только показывал, каким должен быть язык науки, но и пытался преодолеть ограниченный характер материалистических и (или) идеалистических ориентаций ученых. На это обратил внимание В. И. Ленин, для которого Мах не только не преодолел принципы последовательной материалистической философии, но и, в конечном счете, оказался апологетом тех же самых ощущений, из которых английский субъективный идеалист Нового времени Дж. Беркли строил мир.

Второй теорией Маха была «экономия мышления». Основным свойством научного мышления для Маха была «экономизация, гармонизация и организация мыслей». Экономия научного мышления была развитием биологической потребности человека ориентироваться в мире. Подобно тому, как для сокращения записи речи могут быть приняты различные системы стенографии, так и при использовании принципа «экономии мышления» (в частности, экономного способа описания явлений) могут быть предложены не только различные, но и даже противоположные научные теории. Все они будут хороши, если будут простыми, экономными и удобными. Получалось, что вопрос об истинности научных теорий, с точки зрения Маха, отодвигался на задний план, так как высшим принципом науки и критерием ее совершенства объявлялась экономия.

На практике ученый обычно отдает предпочтение научным концепциям, наиболее просто описывающим мир. Но что же такое мир для Маха и его последователей? Хотя ученые действительно стремятся к минимизации средств изучения природы, это не значит, что они отдают предпочтение экономии мышления перед принципом истинности науки. И в прошлом веке, и в нынешнем научным считается не экономное, а истинное описание мира.

Р. Авенариус, как и Э. Мах, признавая коренным признаком научного мышления экономию силы, полагая задачей философии исследование по принципу ее наименьшей траты, значительно деформировал образ науки. Для того чтобы осуществить этот принцип на практике, позитивистская философия должна отказаться от использования понятий, содержание которых выходит за границы «чистого опыта». Устранив из сферы науки такие понятия, как причина, атом, субстанция и т. п., ученый будет мыслить не только экономно, но и феноменологически. Экономия мышления в эмпириокритицизме дополнялась уже знакомым нам принципом феноменализма.

Авенариус обосновал еще один принцип второго позитивизма — учение об интроекции. Интроекцией он называл неправомерное вкладывание представлений внутрь человеческого мозга. Интроекция возникает якобы тогда, когда мы пытаемся обнаружить местонахождение восприятий окружающего нас мира. Авенариус приходил при, этом чуть ли не к отрицанию установленного наукой положения о том, что мысли и восприятия являются функциями мозга. Это, конечно, упрощение его позиции, но отвергнутой интроекции он противопоставляет учение о «принципиальной координации», или нерасторжимой связи познающего человека и среды. Конечно, как отмечал В. И. Ленин, естествознание не позволяет сомневаться в том, что Земля существовала тогда, когда ни человека, ни органической жизни еще не было, когда, следовательно, ни о какой координации «Я» и среды не могло быть речи. Но у Авенариуса речь шла о том, что объект и субъект науки внутренне взаимосвязаны.

Рассмотренные выше принципы позитивистской философии второй волны имели большое влияние на дальнейшее развитие философской мысли XX в. Учения о «принципиальной координации» и «нейтральной» природе элементов опыта, об экономии мышления, феноменализм, а также созвучные им взгляды, например, А. Пуанкаре об условном (конвенциональном) характере аксиом и принципов, лежащих в основе науки, стали фундаментом третьей формы позитивизма — неопозитивизма.

Прежде чем приступить к рассмотрению философии неопозитивизма, нужно отметить широкое распространение в России XX в. идей позитивизма Маха и Авенариуса и их влияния на интеллектуальную атмосферу России того времени. Творчество белорусского философа А. А. Богданова (1873–1928 гг.) не укладывается в прокрустово ложе эмпириокритицизма, однако последний во многом обязан своему распространению в России именно Богданову. Известно, что в начале века в средних учебных заведениях России Богданов был одним из самых читаемых философов. Собственное понимание махизма Богданов изложил в работе «Эмпириомонизм». Примыкая к Маху в теории познания, Богданов также отказывался от деления научного опыта на физический и психический, был солидарен с принципом элементов мира австрийского физика.

Богданов, развивая идеи Маха, учил, что мир является организацией элементов. Если первоначально мир был хаотическим скоплением элементов, то затем человек с помощью принципа элементов мира организует свой опыт, который становится единым, т. е. монистичным. «Единый мир опыта выступает как содержание для единого познания. Это эмпириомонизм», — в таких словах Богданов излагал свою версию позитивизма. С этой точки зрения, понятия материи, а также пространства, времени и т. п. являются «фетишами».

Концепцию эмпириосимволизма создал в начале века П. Юшкевич — русский последователь Маха. Материя, пространство и время Юшкевичем именовались символами, которые организуют человеческий опыт. Вполне понятно стремление Богданова и других русских махистов стоять на передовых позициях научного мышления Маха и Авенариуса, ибо, по Богданову, философия Маха — это философия современного естествознания. В философском отношении точка зрения махизма не была бесспорной. На некоторые философские ошибки эмпириокритицизма (махизма) обратил внимание В. И. Ленин в работе «Материализм и эмпириокритицизм». Хотя по традиции вслед за В. И. Лениным (одним из его предшественников в критике эмпириокритицизма был Г. В. Плеханов) в популярной советской литературе махизм чаще всего только критиковали за его субъективно-идеалистический характер в решении некоторых философских проблем.

У истоков третьей формы философии позитивизма — неопозитивизма — стоял британский логик, математик и философ Б. Рассел (1872–1970 гг.). В математике он был известен в качестве одного из авторов новой программы ее развития — логицизма, т. е. выведения ее фундаментальных понятий из логики. В логике он прославился