— Юлия, извини, но мне надо у тебя спросить. У тебя сейчас есть на руках какие–нибудь деньги?

— Нет. Всеми деньгами распоряжается Кай.

— Плохо, тебе надо с этим бороться, — разочарованно произнесла Калаба. — Но сейчас уже ничего не поделаешь. Пока не раздобудем деньги, придется отдать ей твои жемчужные украшения.

— Жемчужные украшения? — спросила Юлия.

— Только до тех пор, пока я не поговорю с Каем и не выужу у него то, что нужно будет заплатить Асселине за работу. Не смотри на меня так. Не время сейчас беспокоиться о том, вернутся к тебе твои украшения или нет. Получишь их обратно завтра днем. Обещаю тебе. Где они?

Асселина покинула виллу с жемчужными украшениями Юлии.

Спазмы у Юлии начались примерно через час, и были они сильными и частыми. Юлия корчилась от боли, все ее тело быстро покрылось холодным потом.

— Ты же говорила, что это не больно, — застонала она, вцепившись пальцами в покрывало и сжимая его в своих руках.

— Ты слишком напряжена, Юлия. Расслабься, и будет не так больно. Держись спокойнее. Слишком быстро они начались.

Когда спазмы кончились, Юлия задыхалась в слезах. — Как жаль, что мамы нет рядом, — она вертела головой из стороны в сторону и застонала снова, когда спазмы вернулись. — Хадасса. Позовите Хадассу.

Хадасса пришла сразу же, как только ее позвали. Едва войдя в покои Юлии, она сразу почувствовала что–то неладное.

— Твоя служанка здесь, Юлия. Постарайся успокоиться.

— Моя госпожа, — сказала Хадасса, испуганно склонившись над Юлией. — Что–то с ребенком?

— Тише ты, дура, — зашипела на нее Калаба, сверкая своими темными глазами и отталкивая ее. — Принеси теплую воду и полотенце. — Она снова склонилась над Юлией, и ее тон стал мягким и сладким. Положив руку на белый живот Юлии, Калаба улыбнулась. — Уже почти все, Юлия. Осталось совсем немножко.

— О Юнона, смилуйся надо мной… — простонала Юлия, сжав зубы и корчась от приступов невыносимой боли.

— Может, послать за доктором? — спросила Хадасса, наливая теплой воды в большой сосуд.

— Доктор уже был, — ответила Калаба.

С очередным приступом боли Юлия снова застонала:

— Да я никогда не пошла бы на это, если бы знала, что это такое. О Юнона, смилуйся, смилуйся…

— А вынашивать ребенка и рожать его легче? Уж лучше сейчас от него избавиться.

Хадасса побледнела. Она невольно вскрикнула, сосуд водой выпал из ее рук, и осколки рассыпались по полу. Калаба стала сверлить ее своим страшным взглядом, и Хадасса смотрела на нее с ужасом.

Калаба быстро встала, подошла к служанке и дала ей пощечину.

— Не стой, когда твоя госпожа страдает. Делай, что тебе говорят. Принеси другой сосуд и налей в него теплой воды.

Хадасса с готовностью выбежала из комнаты. Прижавшись к холодной мраморной стене, она закрыла лицо руками. За закрытой дверью продолжали раздаваться крики Юлии, и Хадассе было не по себе от этой агонии. Хадасса побежала и наполнила в банях огромный кувшин, затем устремилась обратно.

— Вот и все, Юлия, — говорила Калаба, когда Хадасса снова вошла в покои. — Срок беременности у тебя был больше, чем ты думала. Поэтому все прошло так тяжело. Тише, тише, не надо больше плакать. Все кончено. Больше ты никогда не будешь так страдать, как сегодня.

Тут она заметила Хадассу, стоявшую в дверях.

— Не стой там, милочка. Неси сюда воду. Кувшин поставь здесь, рядом с кроватью. А это подбери с пола и выброси.

Не в силах смотреть на Юлию, Хадасса опустилась на колени и осторожно подняла с пола небольшой кровавый комок. Потом она встала и молча вышла из комнаты. Калаба проводила ее до входа в покои, после чего плотно закрыла за ней дверь.

Пораженная происшедшим, Хадасса стояла в зале. Выбросить это. Она прижала комок к сердцу, и у нее перехватило горло. «О Боже…» — сокрушенно прошептала она. С полными слез глазами она пошла в сад.

Хадассе хорошо были известны все дорожки в саду, и она пошла по одной из них, ведущей к цветущей сливе. Опустившись на землю, она бережно держала перед собой этот комок, раскачивалась из стороны в сторону, и плакала. Потом она руками вырыла в мягкой почве ямку и положила в нее никому не нужного ребенка. Закопав его, она аккуратно заровняла землю. «Да примет тебя Господь на небеса, и ангелы воспоют тебе…»

Обратно в дом она не пошла.

* * *

Марк решил навестить Юлию. Едва войдя в дом, он почувствовал напряженную тишину, и когда его проводили в покои Юлии, он увидел, что она до сих пор в постели. Она улыбнулась ему, но в этой улыбке он не увидел прежнего веселья. Взгляд у нее был глубоко несчастным.

— Что случилось, дорогая сестрица? — спросил Марк и подошел к ней. Наверное, до нее дошли слухи о неверности Кая или о его последних неудачах на гонках колесниц. Юлия выглядела бледной и подавленной. — Ты не заболела? — Рядом с ней стояла служанка, готовая выполнить ее приказания, но это была не Хадасса.

— Сегодня утром я осталась без ребенка, — сказала Юлия, стараясь не встречаться с Марком взглядом и невольно поглаживая свой накрытый покрывалом живот. Боли уже не было, лишь огромная слабость давила на нее. Юлия никак не могла избавиться от ощущения пустоты и утраты, и теперь она чувствовала, что ее лишили не только зародыша. Она остро чувствовала, что у нее отобрали частицу ее самой, и теперь она понимала, что этой частицы у нее больше никогда не будет.

Марк осторожно повернул лицо сестры к себе и пристально посмотрел на нее.

— Ты что же, сделала аборт?

На ее глазах заблестели слезы.

— Кай не хотел ребенка, Марк.

— Это он тебе велел сделать аборт?

— Нет, но что я могла еще сделать?

Марк нежно дотронулся до ее щеки.

— С тобой все в порядке?

Она слабо кивнула и отвернулась.

— Калаба сказала, что через несколько дней мне станет лучше. Она говорит, что депрессия в таких случаях — вполне естественное явление. Это пройдет.

Калаба. Как же он сразу не догадался? Марк осторожно убрал волосы со лба Юлии и нежно ее поцеловал. Затем он отошел от кровати, потирая шею. Если он сейчас скажет что–нибудь против Калабы, Юлия только сильнее сдружится с ней. Во многом Марк и Юлия были схожи. Она не любила, когда ей диктовали.

— Но ведь ничего страшного не произошло, Марк? В том, что я сделала, нет ничего плохого?

Марк знал, что ей хотелось, чтобы он согласился с ней в том, что касается аборта, но он не мог. Он всегда старался избегать таких тем, потому что ему в таких случаях становилось не по себе. Однако Юлия нуждалась в утешении. Марк снова подошел к ней и сел рядом.

— Успокойся, малышка. Ты сделала лишь то, что до тебя делали сотни других женщин.