— Иисус есть Господь, — сказал он и положил свою руку на ее ладонь. — Вчера я сразу понял, что ты принадлежишь телу Христа.

Хадасса глубоко вздохнула и почувствовала неописуемое облегчение. Глаза ее наполнились слезами.

— Слава Богу. Как долго я…

Трофим огляделся вокруг, потом наклонился к ней. Он назвал ей место и время ежевечернего собрания верующих.

— Постучишь сначала один раз, потом еще три. Тебе откроют. Как тебя зовут?

— Хадасса, рабыня Юлии Валериан, жены Кая Полония Урбана.

— Хадасса. Я скажу братьям и сестрам, чтобы они ждали тебя.

Преисполненная радости и надежды, Хадасса вернулась на виллу. Вечерами Юлия всегда куда–нибудь уходила, предоставляя ей полную свободу молиться в саду, в одиночестве. Но сегодня она будет поклоняться Богу вместе с новыми друзьями.

* * *

Поздно вечером Кай вошел в покои Юлии, когда Хадасса помогала ей нарядиться перед уходом в гости. Начался весьма нелицеприятный разговор.

— Если ты можешь уделять время Октавии, то у тебя наверняка найдется для меня несколько часов твоего драгоценного времени сегодня вечером! — сказал Кай. — Аницет очень обидится, если ты не придешь на празднование его дня рождения.

Юлия сидела перед зеркалом, наблюдая за тем, как Хадасса делала ей прическу, и делала вид, что совершенно равнодушна к гневу своего мужа. Только ее напряженная поза выдавала ее страх.

— Мне нет никакого дела, обидится твой Аницет или нет, — сказала она. — Можешь придумать про меня любую отговорку, какая тебе понравится. А меня Калаба пригласила пойти на зрелища.

— Значит, собираешься в преисподнюю вместе с Калабой! — насмешливо произнес Кай. — Вообще–то в последнее время я и так предоставлял тебе полную свободу действий. Но сегодня вечером ты мне нужна.

Юлия посмотрела на него через отражение в зеркале.

— Я тебе нужна? Как это мило с твоей стороны! — Юлия обладала всей необходимой информацией, которую она получила всего несколько часов назад. Она медленно повернулась к мужу, крепко сцепив руки на коленях. Пусть теперь Кай унижается перед ней. — А почему именно сегодня, Кай? — спросила она, дав ему понять, что он должен сказать ей правду. Она знала, зачем нужна ему на этом пиру. И теперь ей было интересно, скажет ли он сам ей об этом.

— Аницет в восторге от тебя, — сказал Кай, стараясь избегать ее взгляда. — А его дела тесно связаны с моими. Ничего с тобой не случится, если ты улыбнешься ему или позволишь себе с ним безобидный флирт, — явно волнуясь, он налил себе в кубок немного вина.

Юлия слегка улыбнулась, наслаждаясь его страданиями. Не виновата же она в том, что он такой глупец. Ну и пусть сам расплачивается за свою глупость.

— Учти, этот мерзавец не посмеет прикоснуться ко мне даже после того, как ты задолжал ему деньги.

Кай повернулся и уставился на нее.

— Ты шпионишь за мной, — рука, сжимавшая кубок, побелела. — Это Калаба тебе рассказала, моя дорогая? — сухо спросил он.

— У меня и своя голова на плечах есть, Кай. Нетрудно догадаться, что происходит на самом деле, — насмешливо произнесла Юлия. — О том, что тебе патологически не везет на гонках, уже ходят легенды. Весь Рим говорит о твоих проигрышах. Кроме меня, ты хочешь сказать. — Ее голос становился все увереннее и громче. — Менее чем за год ты проиграл двести тысяч моих сестерциев!

Кай медленно поставил кубок на стол.

— Оставь нас, — приказал он Хадассе голосом, полным яростной злобы. Когда же Хадасса направилась к двери, раздался голос Юлии:

— А если я не хочу, чтобы она уходила?

— Хорошо, пусть останется и посмотрит, что я сейчас с тобой сделаю.

Юлия жестом приказала Хадассе выйти:

— Подожди в коридоре. Я позову тебя через несколько минут.

— Да, моя госпожа, — Хадасса тихо закрыла за собой дверь, довольная тем, что Юлия больше не испытывала терпение Урбана. Она сомневалась в том, что ее госпожа в полной мере знала, насколько он жесток. Их гневные голоса были хорошо слышны в коридоре.

— Ну, раз ты так хорошо обо всем информирована, Юлия, то ты, я надеюсь, тем более понимаешь, почему так важно, чтобы ты пошла на это торжество!

— Пусть этот Аницет развлекается там без меня, Кай. Ты это как–нибудь переживешь!

— Сегодня вечером ты пойдешь со мной, хочешь ты того или нет. Собирайся!

— И не подумаю! — взорвалась в ответ Юлия. — Если уж тебе так не терпится привести кого–то Аницету на день рождения, можешь взять одну из своих любовниц. Или любовников, если хочешь. А я с тобой не пойду никуда ни сегодня вечером, ни в любой другой вечер!

Раздался звон бьющегося стекла и гневный крик Юлии:

— Не смей крушить мои вещи!!

Потом ее крик раздался снова, но теперь это был крик боли. Кай заговорил снова, и в его тоне звучало унизительное издевательство. Юлия отвечала ему оскорбительным вызовом. Затем она снова вскрикнула.

Закусив губу, Хадасса сжала руки, ощущая свою беспомощность и желая, чтобы это безумие как можно скорее прекратилось.

Снова раздался голос Урбана, на этот раз тихий и холодный. Потом опять разбилось что–то стеклянное, и в следующее мгновение Урбан сильным толчком распахнул дверь. Его лицо просто пылало гневом. Схватив Хадассу, он подтолкнул ее к двери.

— Чтобы через час твоя хозяйка была готова, иначе я с тебя шкуру спущу.

Хадасса поспешила в комнату, боясь, что он что–нибудь сделал с Юлией.

— Моя госпожа…

Юлия сидела на краешке большой кровати, которую она делила с Каем в первые месяцы после свадьбы. Ее спокойствие было пугающим. С уголка губ стекала тонкая струйка крови.

— Моя госпожа, с тобой все в порядке? У тебя… на губах кровь.

Юлия приложила трясущиеся пальцы к губам. Задумчиво глядя на кровь на пальцах, она сказала со страшной убежденностью:

— Как я его ненавижу! Как я хочу его смерти! — сцепив пальцы рук, она уставилась в пустоту. — Пусть же боги проклянут его грязное сердце.

Хадассе стало жутко от таких слов Юлии, как и от ее взгляда.

— Я принесу воды.

— Не надо мне ничего! — свирепо произнесла Юлия, встав на ноги. — Молчи и не мешай мне думать! — С бледным и застывшим лицом она стала расхаживать по комнате. — Он теперь все время будет ко мне так относиться. — Нетерпеливо замахав рукой, она приказала Хадассе: — Ступай к Калабе и сообщи ей, что сегодня я никуда с ней не пойду. Завтра я приду к ней и все объясню.

Когда Хадасса вернулась, Юлия стояла у своего косметического столика, перебирая разноцветные стеклянные сосуды. Больше половины таких сосудов было разбросано по полу вместе с дорогими амфорами, в которых находились ароматические масла. Юлия молча смотрела на эту картину, и в ее глазах горел яростный гнев.