Хочет поиграть с ним, как кошка с мышью, зная, что все козыри у него в рукаве. Разумеется, он знает, что варвар не отступится вот так просто от мысли достать его, и даже где-то сознательно провоцирует его на какие-то действия. Вопрос в том, чего ждёт чародей от Конана? Ведь должны же быть ходы, которых маг, в глубине души явно презирающий «грязного и тупого» варвара, наверняка от него не ждёт. Он, что разумеется для него само собой, наверняка считает себя умнее, хитрее, дальновиднее…

Посмотрим, не здесь ли кроется ключ к победе.

Да, враг подстраховался заложницами, колдовским шаром, стражей и железными дверьми.

Западня пока крепка. Но это, опять-таки, — пока!

Смертельные игры — не новинка для Конана. Можно даже сказать, они — его профессия! Смысл, если можно так сказать, его Жизни. Юрденна просто не представляет, на что способен сильно разозлённый Конан.

А разозлился он очень сильно. Но злость его — особая. Злость варвара, киммерийца. Эти злость и смертельная ненависть до предела обостряли способности Конана — он мог в таком состоянии сокрушить любого врага. Направить эту могучую первобытную энергию в нужное русло — на придумывание способа спасения — было нетрудно. Могучая воля благодаря опыту и изворотливому уму не позволяла ни на миг возобладать отчаянию, а вела киммерийца только к единственной, главной цели: одурачить врага и победить его, несмотря ни на что.

Ведь что бы там ни думал маг об уме своего пленника, неспроста же тот стал королём самого большого и сильного государства Запада.

Труднее было другое — играть пока в послушание, бессилие и отчаяние. Кровь бурлила, рука сама тянулась к мечу. Но тот сейчас помочь явно не мог — иначе Конану его не оставили бы!

Чувствуя, что за ним всё время наблюдают, Конан позволил на секунду эмоциям прорваться: зарычал, обратив лицо к потолку, и разрубил мечом огромную деревянную скамью. Затем выругался и злобно сплюнул. Не переиграть бы…

Он чуял, что маг ждёт от дикого и необузданного северянина-варвара чего-то как раз такого: бессильной ярости, ищущей выхода хоть в разрушении… Ну вот он и старался не разочаровывать врага! Да, он такой — налёт цивилизации осыпался, словно шелуха, в критической ситуации, и ум затуманен только слепой яростью — на врага и своё бессилье.

Побегав по комнатам, и ещё попинав хорошую мебель, и пошвыряв блюда со вкусной едой в зеркала с изысканными резными рамами, он, словно нехотя, присел к столу. Плотно, с тщательно скрываемым аппетитом поел из вроде бы случайно оставшихся целыми блюд — да, карлик понимал в еде толк! — и выпил славного вина. Поднялся, постоял, словно бы в глубоком раздумьи, у окна. Вздохнул. Прошёл в банный зал, сбросил прямо на пол пропылённую походную одежду. И полежал с полчаса в огромном бассейне, занимавшем всю его середину. Одел роскошный халат, выбрав из богато подобранного гардероба в устрашающе огромном шкафу. Рухнул на широкую мягкую кровать под балдахином, и приказал себе… Уснуть!

Разбудил его стук в дверь, которая сразу же и открылась. Вошёл один из арбалетчиков, выглядевший посолиднее — наверное, бывший капитан этих беспомощных теперь славных и некогда щеголеватых бравых воинов Шакиры.

— Прошу следовать за мной, — бесцветным голосом произнёс он, и, повернувшись, и даже не подождав ответа Конана, двинулся по коридору. Варвар, чертыхаясь, и думая, не взять ли всё-таки меч, пошёл за ним, в подвал, запахиваясь в свой расшитый золотом роскошный красный халат.

Шумно топая, почётный эскорт в полном составе двигался сзади, занимая весь коридор. Если кто не знал ещё, что призовой жеребец Конан пошёл на «работу», теперь-то точно это услышал! Чёрт. Нет, с этим точно надо что-то сделать…

Много времени их путешествие не заняло — через три минуты Конан стоял перед первой в длинном ряду дверью. Арбалетчики бесстрастно пялились на него. Тоже мне, болельщики. Группа «так сказать» моральной поддержки.

Конан, на душе у которого скребли кошки, постучал в дверь и вошёл.

У Юрденны, оказывается, были своеобразные представления о том, как должна выглядеть женщина, чтобы стать желанной и неотразимой для мужчины. Или это просто была поза, наиболее удобная для зачатия?..

На широкой жёсткой постели лежала полностью обнажённая молодая женщина.

Лежала на спине, устремив в потолок ничего не видевший взор, и широко раскинув руки и раздвинув ноги. На появление варвара она никак не отреагировала, и лишь спокойное ровное дыхание показывало, что она жива.

Как не был шокирован Конан происходящим, природа взяла своё — ведь он не видел жену больше недели! — и когда варвар приблизился к изножию роскошной необъятной кровати, для работы у него всё было готово! Ведь женщина, и вправду, была прекрасна!..

— Как зовут тебя, прекрасная незнакомка? — спросил киммериец, невольно наслаждаясь видом стройного тела, шелковистой нежной кожи, и очаровательного лица. Однако женщина никак не отреагировала и не его вопрос.

Зато отреагировал Юрденна. Откуда-то сверху донёсся его кудахтающий от сдерживаемого смеха издевательский голос:

— Она не ответит тебе, мой славный Конан! Как не ответят и все прочие ни на один твой вопрос! Они… э-э… Слишком сосредоточены на главной теперь цели своей жизни — зачать и выносить детей великого героя! Они — можешь поверить! — упиваются оказанной им великой честью, и с нетерпением ждут только одного!

— Ах ты, подлая скотина! Да ты ещё любишь и подглядывать, мразь! Да чтоб Мардук вырвал через задницу твои смердящие глаза! Шмеля тебе под язык! Такого в нашем уговоре не было! Я не буду… э-э… Оплодотворять бесчувственное бревно, да ещё под твоим гнусным надзором!..

— Ну почему же — бесчувственное! Ха-ха-ха! (наверное, Юрденна оценил пожелание насчёт глаз, и представил, как это было бы весело!). Нет, ты неправ! Можешь не сомневаться — там, в глубине своей души, так удачно подправленной сейчас и подготовленной мною, она слышит тебя, и наверняка оценит твои… Хм!.. Старания и достоинства!

Но внешне она этого никак не проявит. Я же говорю тебе — её сознание полностью подчинено своей высокой миссии, и обычные проявления любовной страсти — ну, там, — стоны, вздохи, объятия или укусы (он пошло хихикнул) — совершенно ей для этого не нужны. Но ты, конечно, можешь вести себя так, как привык. Говорю же, она вполне оценит твои… старания!

Да. Так о чём это я?.. Ах, верно! Ты прав. Я, разумеется, покидаю вас, и не буду мешать. Правда-правда, покидаю!

Я же понимаю, — вновь мерзкое хихиканье, — что если ты будешь чувствовать мою, так сказать… э-э… Моральную поддержку и заботу, пусть даже