«Как видно, несмотря на всю свою надменность и суровость, Рич в глубине души уязвлен тем, что за ним закрепилась репутация стяжателя», – подумал я.

– Довольно странный обычай – хоронить вместе с мертвецами ценные вещи.

– Да, очень странный, ваша светлость. Я даже не знаю, откуда он пошел. Но в могилу всякого, чьи останки нашли приют на здешнем кладбище, будь то монах или больной, умерший в больнице, опускали личные вещи. Не столько ценные, сколько помогающие понять, что покойник представлял из себя при жизни. Через несколько дней работники закончат вскапывать монастырское кладбище и примутся за больничное. Я намерен построить на его месте несколько домов.

Дыхание у меня перехватило, когда я представил, что могло быть похоронено вместе со старым солдатом Сент-Джоном. Мой неизвестный соперник приложил немало усилий, чтобы спрятать все концы в воду. Но возможно, здесь, на монастырском кладбище, скрывается нечто, имеющее самое непосредственное отношение к греческому огню.

Я ощутил на себе испытующий взгляд Рича.

– Я вижу, Шардлейк, мой рассказ возбудил ваш интерес?

– Просто я неравнодушен к старине, как и вы, милорд. Недавно в Лудгейте мне удалось найти несколько камней, покрытых письменами. По всей вероятности, прежде они являлись частью древней синагоги. – Милорд, нас с вами ждут дела, – бесцеремонно оборвал меня Норфолк. – Сегодня слишком жарко, чтобы весь день торчать на солнце.

– Да, ваша светлость. Прощайте, брат Шардлейк, всего вам наилучшего. – Рич вперил в меня взгляд прищуренных серых глаз. – Позвольте мне дать вам один совет. Не слишком увлекайтесь чужими делами, лучше думайте о своих. Помните, тот, кто сует руку в огонь, непременно обожжет пальцы.

С этими словами Рич повернулся и вслед за герцогом вошел в монастырские ворота. Под любопытными взглядами герцогских слуг я вскарабкался в седло и двинулся вдоль по улице. Я весь взмок от пота, и виной тому была не только жара. Что намеревались обсуждать Рич и Норфолк? Вопрос этот беспрестанно крутился у меня в голове. Возможно, предмет их беседы и в самом деле касался лишь продажи монастырского имущества? Или же они тайно плетут заговор против Кромвеля? А может, разговор пойдет о греческом огне? Последние слова Рича, обращенные ко мне, звучали как откровенная угроза. И скорее всего, он упомянул об огне не случайно. Или же это простое совпадение?

Лишь свернув на Лонг-лейн, я отделался наконец от этих бесплодных размышлений и задумался о другом: о секретах, которые могут открыть развороченные монастырские могилы.

Стеклянный дом, казалось, дремал под палящими лучами утреннего солнца. Однако, когда я позвонил, слуга в ливрее дома Вогенов незамедлительно распахнул дверь. Я осведомился, может ли леди Онор принять меня по весьма важному деловому вопросу. Слуга предложил мне войти и подождать в холле. Выглянув в окно, я заметил, что окна банкетного зала, выходящие во внутренний двор, плотно закрыты ставнями. На каждой из этих ставен, под фамильным гербом, был вырезан девиз по-латыни. Вглядевшись, я сумел его разобрать: «Esse quam videry» – «Быть, а не казаться». Быть могущественной дворянской семьей, имеющей немалое влияние при королевском дворе, – такой, как Говарды, такой, как когда-то были Вогены. Несомненно, во имя достижения этой цели леди Онор готова заплатить любую цену. Через несколько часов я увижу Кромвеля и постараюсь узнать у него, насколько справедлива моя догадка.

Тут вернулся слуга и возвестил, что леди Онор ожидает меня. Он провел меня в одну из гостиных, расположенных на первом этаже. Как и весь дом, комната эта поражала роскошью отделки, стены покрывали изысканные гобелены, на полу во множестве лежали мягкие вышитые подушки для сидения. Внимание мое привлек висевший на стене портрет пожилого мужчины в мантии гильдии торговцев шелком. Несмотря на напряженную, торжественную позу, лицо, украшенное окладистой седой бородой, дышало мудростью и добротой.

Леди Онор, облаченная в легкое голубое платье с квадратным вырезом и в квадратный головной убор, сидела в мягком кресле. Никого из слуг в комнате не было. Леди Онор читала книгу, в которой я с первого взгляда узнал «Обязанности истинного христианина» Тиндейла. Именно при помощи этой книги Анне Болейн удалось убедить короля принять на себя главенство над церковью.

Завидев меня, леди Онор встала.

– Рада видеть вас, мастер Шардлейк. Я так увлеклась, что не заметила, как вы вошли. Без сомнения, вы читали Тиндейла.

– Да, миледи, – ответил я с глубоким поклоном. – Я читал труды этого автора еще в ту пору, когда он пребывал в немилости.

Голос леди Онор звучал приветливо и дружелюбно, на губах ее играла улыбка, однако я заметил напряженную складку, залегшую меж ее бровей.

«Возможно, ей неловко вспоминать о внезапном поцелуе, который она подарила мне два дня назад, – решил я про себя. – Вероятно, она опасается, что я буду настолько неделикатен, что позволю себе напомнить ей об этом».

На мгновение меня прожгло острое сознание того, что я – уродливый горбун.

– И как вам понравилось сочинение мастера Тиндейла? – осведомился я.

Леди Онор пожала плечами.

– Он излагает свои доводы весьма ярко и живо. Трактовки, которые он дает некоторым фрагментам из Библии, убедительны и исполнены страсти. А вы читали спор между Тиндейлом и Томасом Мором? Прискорбно сознавать, что два великих автора, защищая свою точку зрения на Бога, опустились до обыкновенной перебранки.

Леди Онор осуждающе покачала головой.

– Да, их взаимная ненависть не знала предела, – кивнул я. – Если бы Тиндейл не скрылся за границей, Мор настоял бы на том, чтобы его предали огненной казни.

– В конце концов Тиндейл не миновал костра – его сожгли в Германии. Впрочем, имей он только возможность, он неминуемо сжег бы Мора. Хотела бы я знать, что думает обо всем этом Господь. Если только Он вообще думает о людских делах.

В голосе леди Онор послышалась горечь, и она с досадой отложила книгу на стол.

– Впрочем, ни один волос с нашей головы не упадет без соизволения Божьего, не так ли?

Легкий сарказм, прозвучавший в этом вопросе, заставил меня насторожиться.

«Неужели леди Онор заражена самой опасной из всех возможных ересей, той, о которой люди не осмеливаются говорить вслух, – с содроганием подумал я. – Неужели она усомнилась в существовании Творца?»

Я знал, что это убийственное сомнение нередко проникает в сознание тех, кто оказался в центре жестоких религиозных столкновений, разгоревшихся в наши дни. Несколько раз оно пыталось отравить и мою душу, но мне удавалось отойти от края зияющей черной бездны.

– Будьте любезны, присаживайтесь, мастер Шардлейк, – сказала леди Онор, указав на одну из подушек.

Я с радостью воспользовался приглашением. – Желаете выпить вина?