Липкая жара коконом охватила тело. Лара огляделась по сторонам. Да, этот пейзаж навеки впечатался в ее память: выжженная трава, силуэт дрожащих в раскаленном мареве акаций на горизонте, алюминиевый ангар аэропорта. И они с матерью — дрожащие, испуганные, бегущие прочь от собственной гибели…

Поодаль в тени серебристого лайнера важно чернел силуэт европейского автомобиля. Высокий мужчина с седыми висками поспешил ей навстречу.

— Папа! — Сердце мгновенно задохнулось от пронзительной боли.

Неужели это ее отец? Нет, этот человек больше похож на ее деда Жонаса.

Это у дедушки было такое изрезанное морщинами и шрамами лицо, курчавые волосы, пронизанные серебряными прядями.

— Лара! — Только ослепительная улыбка осталась прежней. Девушка бросилась на шею отцу и чуть не расплакалась. Что сделали с отцом годы плена, во что превратили самого прекрасного на свете человека?

Впрочем, для мамы они тоже не прошли бесследно…

От волнения они не могли разговаривать. Молча сели в автомобиль.

Молодой глянцево-черный шофер бросил через плечо любопытный взгляд на дочку шефа. Ох и хорошенькая она! Вот бы пригласить ее в бар на площади Эмбайо, где собираются солдаты президентской гвардии и их раскованные подружки! Он лично всегда считал, что мулатки куда интереснее черных женщин.

Лара молчала, отец тоже молчал, изредка посматривая на нее — прошло восемь лет, за это время они стали чужими друг другу. Смогут ли они опять стать близкими людьми? Все же роднее мамы никого нет.

— Так что случилось с Катей? — спросил отец по-русски, чтобы их беседу не понял шофер. Перед самым вылетом в Луангу Лара позвонила ему и предупредила, что едет одна. Больше она ничего не успела объяснить.

Запинаясь и борясь с наворачивающимися на глаза слезами, Лара поведала про ту страшную ночь в поезде, когда мать схватили таможенники и увели в ночную дождливую темень, рассеченную перронными фонарями на свет и тьму.

— Там действительно были наркотики? — нахмурился отец.

— Не знаю, — ответила Лара. — Я ничего не знаю… Она мне ничего никогда не говорила. Я в это не верю.

Автомобиль свернул на тихую улочку, утопавшую в зелени. За прошедшие восемь лет деревья безудержно разрослись. Некогда зеленые, ровные, подстриженные лужайки заросли сорняками и пожелтели без полива, давно не стриженные кусты вывалили свою буйную голову за ржавую ограду. Следы разрушения и запустения, царствовавшие повсюду, бросались в глаза.

Знакомый дом отчего-то оказался ниже и приземистей, чем она помнила.

Камни фасада были выщерблены пулями, роскошные баобабы возле ворот были стесаны с одной стороны до белой древесной мякоти.

Навстречу выбежала совсем седая и постаревшая Нтама. Она что-то восторженно залопотала, протягивая к Ларе морщинистые, в набухших веревках вен черные руки, потом смутилась и робко отступила назад.

Лара вошла в родной дом, точно в чужое жилище. От старой обстановки не осталось и следа. Мебель была разрозненной, случайной, ломаной.

— Здесь располагались казармы повстанцев, — поведал отец. — Солдаты развлекались стрельбой по обезьянам из окон. Здесь мало что осталось с прежних времен.

Вечером приехал дед Жонас. Он был почти такой же, как раньше, — величественный, знающий себе цену. В отличие от своего сына он изменился мало.

Только в глазах на самом дне затаилась какая-то необъяснимая тревога, голова стала снежно-белой, да и горбился он более обычного.

Дед обнял Лару, восхищенно цокая языком.

— Очень красивая стала, — произнес он. Лара совсем забыла язык своего детства и поняла смысл сказанного только по интонации.

За ужином дед и отец беседовали на смеси португальского, английского и русского языков, чтобы Ларе было понятно.

— К прошлому возврата нет! — четко рубил воздух светлой ладонью дед Жонас. — Отныне нашу страну ждет блестящее будущее. Катока, самое большое месторождение алмазов, теперь в руках правительства. И мы уже нашли консолидирующую фигуру, которая удовлетворит и требованиям правящей партии, и требованиям повстанцев…

Как поняла Лара из объяснений деда, мирный процесс в стране, начавшийся с того, что изнуренные войной правительственные войска и повстанцы решили примириться, опять зашел в тупик. Мятежники требовали всю полноту власти, правительство не. желало отдавать ее. Мятежники предлагали свою кандидатуру в президенты страны, а правительство настаивало на своей.

Противостояние вновь стало нарастать, в Луанге то и дело вспыхивали перестрелки. Тогда умными людьми найден был разумный компромисс. Главой нации должен был стать представитель нейтральной стороны, из интеллигенции или деловых кругов. Опять враждующие долго спорили, то и дело хватаясь за автоматы.

Днем глава правительства Душ Картуш и атаман мятежников Чен-Чен с улыбками пожимали руки перед объективами телекамер, а ночью в тиши своих штабов разрабатывали коварные планы по устранению противника.

Но все же нужная фигура в конце концов была выбрана. Ею оказался бывший генерал-губернатор страны, смещенный со своего поста почти четверть века назад и ныне служивший по почтовому ведомству.

Бывшего генерал-губернатора, а ныне почтальона Касабланку схватили, притащили во дворец, вымыли, обрядили в европейский костюм и приказали управлять страной, грозно предупредив, что, если одна из сторон во время его правления получит большие преимущества" чем другая, новой войны не миновать. И уже тогда генерал-губернатору больше не дадут спокойно разносить письма и газеты… Не сносить ему головы!

При президенте действовало коалиционное правительство из представителей противоборствующих сторон. Вот уже два года это правительство грызлось между собой, делило портфели, дралось за право добычи алмазов и за собственные привилегии. И вот наконец все утряслось. Всем сестрам было роздано по серьгам.

Настал этап экономического возрождения страны — самый трудный, Долгий, кропотливый. Для него требовались технические специалисты, экономисты, менеджеры. Прежняя интеллектуальная элита страны, интеллигенция и предприниматели, были или расстреляны во время смутных событий 1991 года, или в панике бежали за рубеж. Нужно было возвращать старых специалистов и выращивать новых. За образование новых нужно было платить алмазами. Пятьдесят молодых людей из лучших семей страны вскоре должны были отправиться в Европу для обучения.

— Это уникальный шанс, — многозначительно покачал головой дед Жонас. — Ты должна ехать, Лара. Вряд ли еще раз появится возможность получить такое престижное образование.

Лара печально понурила голову. Он был прав. Только все же зачем она приехала сюда, в Нголу? Кому она здесь нужна? Она думала, что будет жить в своей семье, с дедом и отцом, а ее гонят в холодную чужую Европу.

— Хорошо, — тяжело вздохнула она. — Я согласна.

— Отлично, — хлопнул в ладоши дед. — И у нас в семье будет своя яйцеголовая студентка! Когда-нибудь я сделаю тебя министром, — пообещал он.