останемся там на ночь и вылетим завтра днем.

Я никогда раньше не летала. За все время переездов, мы просто погружали наши с отцом немногочисленные вещи в машину и небольшой арендованный прицеп, который возили за собой.

Как бы я ни боялась высоты, мысль о полете была захватывающей.

Еще один пункт в длинном списке впечатлений благодаря Максимо.

— Куда мы полетим? — спросила я.

— Увидишь.

Мое любопытство не могло оставить это без внимания.

— Это на западном или восточном побережье?

— Это не в этой стране.

— Так вот почему ты заставил меня получить паспорт? — спросила я. Он попросил Марко поехать со мной для оформления документов перед поездкой в магазин тканей, утверждая, что это для того, чтобы я могла путешествовать с ним по делам.

— Да.

— Это было несколько месяцев назад.

— Я же сказал, что ждал несколько месяцев.

Прежде чем я успела ответить, Максимо отстегнул мой ремень безопасности и подтолкнул меня к двери, которую, как я запоздало заметила, держал открытым парковщик. Другой занял место Эша на водительском сиденье.

Как только я вышла, Максимо обхватил меня за плечи и повел через битком набитое здание. Мы вошли в лифт, и я впервые увидела нас в отражении сверкающей стали. Неудивительно, что люди глазели на нас.

В своем костюме он выглядел мощным и властным.

Я в своем платье выглядела просто прекрасно.

Мы выглядели идеально.

Как будто мы принадлежали друг другу.

Лифт открылся, и мы вышли в открытую комнату с витиеватыми световыми приборами, свисающими с потолка, и длинной барной стойкой с одной стороны. Эш продолжал идти к матовым двойным дверям, но Максимо остановился и повернул меня к себе лицом.

— Я хотел жениться на тебе в одном из своих владений, — он огляделся по сторонам. — Там, где я буду часто представлять тебя.

— Это идеально.

Я бы вышла за него замуж в любой церкви Элвиса, в любом экзотическом месте или на углу улицы.

Его глаза впились в мои, когда он наконец спросил:

— Ты хочешь выйти за меня замуж, маленькая голубка?

Мой ответ был мгновенным и честным.

— Больше всего на свете.

— Я буду контролировать тебя, каждый аспект твоей жизни, — предупредил Максимо, как в те времена, когда мы только узнали друг друга. — Я всегда буду твоим папочкой. Я буду говорить тебе, что делать, и наказывать тебя. Я буду любить тебя и работать каждый день, чтобы ты никогда не пожалела, что отдала мне себя. С этого момента это будет твоя жизнь. Ты этого хочешь?

— До самой смерти, — сказала я, давая ему те слова, которые он часто давал мне.

Потянувшись в карман, он достал обручальное кольцо и надел его мне на палец.

Нужно как-то отметить нашу двухчасовую помолвку.

— Готова? — спросил он, хотя уже шел.

— Подожди, — я не сдвинулась с места, и Максимо остановился, на его напряженном лице отразилось беспокойство. Развязав его галстук, я бросила материал в горшок с растением. — Ты не носишь галстуки, если можешь этого избежать, — я расстегнула его верхнюю пуговицу. — Отлично.

Это был маленький жест, но Максимо поцеловал меня так, будто это было нечто огромное. Когда он отстранился, то выглядел еще более нетерпеливым, ведя меня к матовым двойным дверям.

Они распахнулись при нашем приближении, и я потеряла способность сдерживать слезы.

Балкон был усыпан прекрасными цветами и зеленью. Словно ночное небо, над нами раскинулся свод мигающих огоньков. На фоне заходящего солнца это было волшебно.

Сказка с принцессой и ее злодеем.

Максимо. Два года спустя

— Где мои таблетки?

Я пытался скрыть улыбку, когда моя взволнованная жена вбежала в мой кабинет. На шее у нее была намотана мягкая измерительная лента, в рубашке застряли булавки, а в волосах находились несколько цветных карандашей.

Я никогда не смогу забыть, как она чертовски красива.

— Иди сюда, — приказал я, уклоняясь от ее вопроса. Не потому, что не хотел отвечать на него, просто мне нравилось играть с моей маленькой голубкой.

Она не двинулась с места.

— Мои таблетки?

— Сейчас, Джульетта.

В ответ на мой тон она бросилась ко мне и заняла место у меня на коленях.

Я начал вытаскивать цветные карандаши из ее волос.

— Как платье?

— Хорошо. Я наконец-то нашла идеальное сочетание цветов, дополняющее дизайн, чтобы оно не выглядело как наряд клоуна или что-то из клуба восьмидесятых.

— Я знал, что ты догадаешься. Ты всегда это делаешь.

Даже если бы ее наряды были уродливыми, я бы втайне купил все до последнего, если бы это означало, что она счастлива. Но в этом не было необходимости. Она сама добилась успеха в “Dove Couture”.

С тех пор как она продала свои платья Хильде, у нее было больше заказов, чем она могла принять. Мы снесли одну из стен, чтобы расширить ее рабочее пространство за счет свободной спальни, и совсем скоро нам придется расширяться снова. Людям нравились ее дизайны и непринужденность стиля. Это вписывалось в жизнь Вегаса.

Я говорил ей, что она может открыть свой магазин в "Black Moon", как только он откроется, но она отказалась. Она не хотела быть настолько загруженной, чтобы потерять возможность творить ради удовольствия, когда приходит вдохновение.

Я всегда поддерживал ее, но я бы соврал, если бы сказал, что не рад, что она отказалась от собственного магазина. Это потребовало бы много времени, а я был жадным ублюдком. Мне нравилось, когда она уделяла все свое время и внимание мне.

Но я был готов поделиться ею.

— Я их выбросил, — сказал я ей, вынимая швейные булавки и бросая их в контейнер, который стоял у меня на столе для этой цели.

— Что выбросил?

— Твои таблетки.

Она нахмурила брови, откинувшись назад, чтобы посмотреть на меня.

— Зачем?

— Потому что мне будет сложно зачать в тебе ребенка, если ты их принимаешь.

Ее губы разошлись, и она на мгновение застыла в ошеломляющем молчании.

— Ты хочешь иметь ребенка?

— Двух детей. Может быть, трех, — я убрал измерительную ленту, но держал ее рядом на случай, если захочу связать ей запястья. — Посмотрим, как пойдет.

— Детей? Во множественном числе?

— Это проблема, Джульетта?

Обычно мой тон заставлял ее глаза закатиться, но вместо этого они были наполнены паникой.

— Я… Просто…

Смягчив выражение лица, я обнял ее за плечи.

— Что?

По ее щеке скатилась слеза, за ней последовала другая. И еще одна.

— Что, если я плохая мать? Ни один из моих родителей не был ярким примером, — она поперхнулась словами и выдавила из себя: — А что, если я испорчу нашего ребенка?

Господи, она разбивает мне сердце.