class="p1">С каждым днем Джульетте удавалось все больше избавляться от родительской травмы. По большей части она жила без их токсичных воспоминаний.

Или, как она говорила, жила беззаботно.

Но время от времени их призраки посещали ее.

— Твои родители были хорошим примером того, кем ты не хочешь быть, и ты уже доказала, что ты не такая. Ты самоотверженная, любящая, терпеливая — все, чем они никогда не были, — в моем голосе не было ни тени сомнения, когда я сказал: — Ты будешь самой лучшей мамой.

Она промолчала, но слезы замедлились.

Открыв верхний ящик стола, я достал упаковку противозачаточных и протянул ей.

— Мы подождем, пока ты будешь готова, маленькая голубка. И если ты никогда не будешь готова, это тоже хорошо. Но не позволяй своим дерьмовым родителям управлять тобой.

Она фыркнула и засмеялась.

— Я знаю, это твоя работа.

— До самой смерти, — ответил я без малейшего намека на юмор.

Она снова замолчала, перекладывая пачку в руке.

— Ты действительно думаешь, что я буду хорошей мамой?

— Самой лучшей.

— У нас все еще будет время побыть вместе?

— Я бы позаботился об этом.

— А ты останешься моим папочкой, даже когда станешь папой?

Я притянул ее ближе, чтобы ее задница плотно прижалась к моему стояку.

— Попробуй меня остановить.

Она усмехнулась и швырнула пачку в мусорную корзину.

Я не стал смотреть, попадет ли она туда.

Я был слишком занят тем, что перегибал свою голубку через стол, чтобы привязать ее к себе новым способом.

Джульетта. Год спустя

— Ты уверена в этом?

Нет.

— Да.

Я не хотела этого делать, но мне было необходимо.

Максимо помог мне сойти с четырехколесного велосипеда, словно я была сделана из хрупкого стекла, а мир вокруг — из смертоносных ножей. Даже когда я стояла на ногах, он не отпускал меня, пока мы шли по тонкой тропинке между деревьями.

Ужас бурлил во мне, как густой осадок, но я заставляла себя идти вперед.

Он остановился на небольшой поляне.

— Вот и все. Хочешь, чтобы я остался?

— Нет, я в порядке.

Он не решался уйти.

— Мне просто нужно побыть с ним наедине.

— Я буду недалеко, — согласился Максимо. — Позови, если я тебе понадоблюсь. И следи за скорпионами, насекомыми, любыми животными. Даже птицы могут…

— Папочка, — перебила я, прижимаясь как можно ближе, — единственный хищник, который хочет меня съесть, — это ты.

— Господи, не говори так, а то мы опять будем трахаться на четырехколесном велосипеде, чтобы потом сломать его.

— Это было весело.

— Отсюда до дома идти гораздо дольше.

— Но это все равно того стоит.

— Джульетта, — сказал он голосом, от которого у меня по спине пробежала дрожь.

Это не помешало мне поддразнить его:

— Максимо.

— Я отшлепаю тебя по заднице, когда мы вернемся домой, — его слова были суровыми, но выражение его лица было наполнено теплом, нежностью и заботой.

И любовью.

Так много любви.

Он поцеловал меня, мягко и сладко.

— Я буду рядом.

— Я знаю.

Он всегда был рядом, когда я нуждалась в нем.

А я всегда нуждалась в нем.

В последний раз осмотрев меня и окрестности, Максимо пошел по узкой тропинке.

Я подождала, пока не перестану слышать его шаги, и опустил взгляд на грязь перед большим камнем.

— Привет, папа, — сказал я, хотя это обращение странно звучало у меня на языке.

Даже когда он был жив, он никогда не был для меня отцом. Все хорошие воспоминания, связанные с ним, были покрыты грязью, потому что к ним прилагалось и что-то плохое.

Глупость какая-то.

Проверив землю на наличие жучков, я села.

— Держу пари, если загробная жизнь реальна и ты смотришь на меня сверху, то ты в ярости, да? Твоя Жулька вышла замуж за человека, который тебя убил, — я погладила свой круглый живот. — Да еще и с его ребенком. Это мальчик, родится через два месяца. Мне нравится имя Ретт. Или Рокко. Я не могу определиться. Максимо все равно, он просто на седьмом небе от счастья, что я подарила ему сына.

Я ждала, что передо мной вспыхнет адский огонь, потому что Шамус уговорил дьявола позволить ему вернуться, чтобы в последний раз превратить мою жизнь в ад.

Этого, конечно, не произошло, поэтому я продолжила разговор.

— Элла — психотерапевт, к которому я иногда хожу, — посоветовала мне поговорить с тобой. Она сказала, что мне нужно это сделать. Мне кажется, я должна выплеснуть свои обиды во вселенную, чтобы простить тебя и отпустить все это.

Я снова сделала паузу, словно Шамус собирался прорасти сквозь землю и сказать мне, чтобы я забрала свои хипповские бредни в коммуну.

— Но из-за того, что ты был таким жадным трусом, я встретила Максимо, — заметила я. — И он спас меня из той дыры, в которой бы я оказалась благодаря тебе. Теперь у меня потрясающая жизнь. Идеальный муж. Хорошие друзья. Бизнес. Скоро родится малыш. И у меня есть любовь. Ее так много, что иногда кажется, что моя грудь взорвется, потому что она так переполнена.

Очень вовремя мой сын перевернулся в животе.

— Поэтому я здесь не для того, чтобы тебя доставать, — сказала я своему отцу, или Вселенной, или кому бы то ни было. — Я здесь, чтобы поблагодарить тебя, — опираясь на камень, я встала и посмотрела вниз на его могилу. — Твоя смерть была единственной хорошей вещью, которую ты когда-либо делал для меня, потому что она принесла мне Максимо. Так что спасибо тебе.

С этими словами я отошла от могилы отца и поняла, что больше не вернусь.

Я пробралась по тонкой тропинке на дорогу, где меня ждал Максимо. Как только он увидел меня, то поспешил взять за руку, чтобы я не споткнулась о камень.

Это уже не первый раз, когда я так делаю.

Он озабоченно нахмурил брови, осматривая мое лицо в поисках слез или, что более вероятно, гнева.

— Ты в порядке?

— Все отлично.

— Ты сказала все, что нужно?

— Да.

Элла была права, я чувствовала, что перевернула эту страницу, даже если и не сказала того, что она предлагала.

Подойдя к четырехколесному велосипеду, я не стала садиться. Вместо этого я притянула мужа ближе и поцеловала его.

— Я люблю тебя, папочка.

— Я тоже тебя люблю, маленькая голубка.

Я села и подвинулась, чтобы освободить для него место. Когда он не забрался, я спросила:

— Что случилось?

— Ничего. Дай мне секундочку.

Я смотрела, как он идет по тропинке, с которой я только что пришла.

Как бы мне ни было любопытно узнать, что он задумал, я осталась на месте.